Удар иглы

— Большой Дик уже в аду, — резонно заметил пиратский капитан. — Ему всё равно.

— Нет. Убийцу Большого Дика надо разрезать на куски, — проговорил второй пират, низенький, кривоногий, в красной повязке на голове.

— Это тебя надо разрезать на кусочки! — вдруг сорвался я. Просто не выдержал последних переживаний. — Как, наверное, разрезали на кусочки твою мать, которая была грязной сукой, почти такой же, как и твой отец!

— Ну-у… — Кривоногий бросился вперёд и взмахнул над моей головой ятаганом…

Прогремел выстрел. Пуля из пистолета капитана пробила кривоногому спину, но смертоносная сталь всё же обрушилась на мою голову. И я опять погрузился во тьму.

* * *

Голова раскалывалась. В ней гудело так, словно внутри работала кузнечная мастерская. Меня сильно тошнило, но главное — я был жив. Я с трудом поднял Руку и ощупал место, куда пришёлся удар. Голова была забинтована. Главное, что я цел. Видимо, когда кривоногого настигла пуля, ятаган в его руке повернулся и мне достался удар плашмя.

Я лежал на чём-то мягком. Надо мной раскачивался фонарь. Похоже, немного штормило. Я застонал и попытался приподняться. Чьи-то руки помогли мне усесться. Я находился в тесной каюте, заваленной тюками..

Надо мной склонился Генри:

— Как вы себя чувствуете?

— Получше, чем покойник, но похуже, чем живой человек. Где я?

— На «Альбатросе», фрегате Клеймёного Джека. Я выкупил вас и Винера, и теперь вы — моя собственность.

— Это очень приятно. Надеюсь, у тебя нет железных рудников. Где остальные?

— Где им и положено быть. Разграбив галион, Клеймёный Джек пустил его ко дну вместе со всеми людьми. Такого не позволял себе даже Морган.

— Ох! — Я снова застонал. Несколько сот человек погибли по воле этого клеймёного чудовища! Меня будто ещё раз ударили ятаганом по голове.

— А что вы хотели? Клеймёный Джек — самый отпетый и кровожадный супостат в этих морях. Рассказывают, он взял один из испанских прибрежных городов и, как принято, приступил к пыткам жителей, требуя золото. Когда ему заявили, что золота нет, он рассёк грудь одного из горожан, вырвал сердце и надкусил его. И добился своего… Кстати, в те времена он ещё так не озверел.

— Что он сделает с нами?

— Думаю, ничего. Несмотря на дурной и чересчур суровый характер, он человек слова. Он высадит нас в каком-нибудь удобном месте, Отдыхайте, вам надо быстрее выздоравливать. — Генри дал мне попить и ушёл, а я провалился в сон.

День был или ночь — не знаю. Я проснулся от того, что Генри тормошил меня за плечо.

— Вставайте, Эрлих. Нас всех хочет видеть капитан.

— Что ему надо?

— Похоже, мы здорово влипли.

В сопровождении нескольких вооружённых матросов, поглядывающих на меня, как мне показалось, с некоторой опаской, я проследовал в капитанскую каюту. Там нас уже ждал Адепт.

Клеймёный Джек катал ладонью по столу три огромных жемчужины. Он посмотрел мне в глаза, в его лице читалось любопытство.

— Где ты подобрал этих людей, Генри?

— Они спасли мне жизнь. Я их должник. Они мои друзья.

— Друзья! — Капитан ударил по столу с такой силой, что жемчужины подпрыгнули и упали на пол. — Джованни!

В каюту, почтительно согнувшись, проскользнул Джованни.

— Ты-то вряд ли считаешь их своими друзьями.

— Нет, капитан, это не мои друзья.

— Да? И почему же?

— Они адовы отродья.

— Неужели? Рассказывай.

Джованни кратко изложил историю погони за нами по всей Испании, а заодно и стычку с Аррано Бернандесом.

— Капитан, они продали душу дьяволу. Они приносят несчастья всем, кого коснутся. Шторм. Вы видели когда-нибудь такой шторм, как вчера?

— Никогда.

— Это всё он! — Джованни указал пальцем на Адепта. — Он стоял на палубе и весь горел, как свеча, сатанинским пламенем, выкрикивал богохульные слова и призывал все силы ада на наши головы. После шторма обоих едва не выкинули за борт галиона, но их языки Длиннее даже их шпаг.

— И он о тех же глупостях, — произнёс, улыбнувшись, Адепт. — Неужели вы верите этому иуде?

— Никогда бы не поверил. Но у меня есть ещё один свидетель. Приведите!

В каюту влетел монах-бенедектинец Игнасио, которому придали скорость хорошим пинком. Он был в ножных кандалах и сильно избит. Вольная братва, ненавидящая и боящаяся испанских священнослужителей, прихватила его для жестоких развлечений, чтобы отыграться на нём за все обиды, нанесённые инквизиторами. Хотя наверняка в команде было много католиков, но при воспоминании о своих товарищах, замученных по приговору инквизиции, вся набожность куда-то исчезала и на её место приходило ожесточение.

Игнасио за последнее время не придумал ничего нового. По привычке он призывал убить нас, выкинуть в море, а лучше всего, сжечь.

— Это полная бессмыслица, — сказал Адепт. — Вы допускаете, что этот сумасшедший говорит правду?

— Не знаю. Может быть.

— О, безумие!

— В вас есть что-то такое, чему я не могу подобрать слов. Возможно, вы действительно как-то связаны с дьяволом.

— Вам ли, Клеймёный Джек, бояться дьявола?

— Не мне. Я давно сроднился с ним. Но я не люблю конкуренции на моём судне.

— Это навет. Они обычные люди, я их знаю давно, — выступил вперёд и прижал руку к груди Генри.