Удар, ещё удар!

Основная же беда заключается в том, что принижение до абсурдности постигает как раз те предметы, аппараты и объекты, что призваны украсить жизнь не единиц, а иногда миллионов людей. С.декоторыми покусительствами колчеумых на превосходное смириться можно. Ну, выпускает завод в Тольятти классный автомобиль ВАЗ-2106. Ни в чем тут заводу не изменил вкус. Но нельзя, граждане, нельзя стерпеть, чтобы до конца гармоничным было изделие! И встревает кто-то, приляпывая на самых видных местах в современнейшем салоне (на боковинах дверей, на панельке звукового сигнала) ветхозаветный, рюриковских времен орнамент из скрещенных турнепсов и неопознанных флороподобий.

Это дичь, но в конце концов можно махнуть на это рукой.

Но уже всплескивается руками, когда вы покупаете отличный комбинированный аппаратик «Бега» (приемник, сблокированный с часами), ненароком роняете его, после чего встает вопрос о ремонте. Тут опаскуживание, сведение на нет первоначальной здоровой идеи принимает неожиданный и изящный оборот.

— А, с «Вегой» опять припожаловали! — на всесоюзных просторах встречает клиента мастер. — Значит, часишки засбоили? И вы поэтому к нам, в часовую мастерскую? Нет. голуба, поскольку приемник в этой конструкции основное, несите свой аппарат в радиомастерские.

— Но там не ремонтируют часы!

— А нам что до этого!

Точно так же, если изломается приемник, глумливо говорят в радиомастерских:

— Вы этот свой тяни-толкай (аппарат, счастливо соединивший продукцию двух министерств) несите в часовую мастерскую. У кого печать — тому и отвечать. А печать на гарантии — часовщиков.

Так еще одна славная идея дает трещину. Безобразие, профессиональное местничество, ввиду которого бравый завод-изготовитель вынужден слать ремонтеров в наидальние концы страны. И поломать эту вредную практику нельзя, поскольку в должностных инструкциях сказано: такой-то значится часовщиком, такой-то — радиомастером. Ни тому, ни другому должностная инструкция не предписывает быть человеком с широким пониманием профессионального долга и нужд населения. И вообще: «население» — в этом есть какая-то расплывчатость, неустановленность. нечеткость, вроде как в поэтической строке «ночной зефир струит эфир». Где невозможно разобрать, что струит что: или эфир — зефир, или зефир — эфир. Поэтому в населенческих вопросах допустимы значительные вольности, зигзаги и всяческие отщипывания от любого возникшего идеала.

В данном аспекте напоследок доложим крупный и показательный вопрос. В городе Н. наконец-то домучили, сдали под ключ первоклассный и большой жилой дом, в первом этаже которого должен был разместиться громадный магазин «Товары для дома». Но подсчитали — нет, по размерам города Н. по поставкам сюда товаров для дома полупуст будет магазин. И тогда сказал кто-то, ныне неизвестный, но головастый, мыслящий всесоюзно и гражданственно:

— А знаете что? Пусть в этом помещении Аэрофлот оборудует лучшее в азиатской части страны агентство. Ведь старое агентство ужасно. К табличкам «Не курить!», «Не сорить!» там так и просится еще одна табличка — «Не летать!». До двух тысяч крупных финансовых операций в день производится в неприспособленном помещении. То и дело от духоты — кувырк, пассажир из очереди вывалился в обморок. Бряк — кассирша в своей клетушке сковырнулась со стула. Надо нам. конечно, переступить через себя, потому что по всем канонам помещение принадлежит торговле города Н. и Стройбанк финансировал строительство как торговое. Но давайте, энцы, в сиюминутной ситуации поступимся магазином в пользу агентства, в пользу в конце концов пассажиров СССР! А Аэрофлот напишет гарантийное письмо облисполкому на полмиллиона рублей и построит впоследствии магазин.

Благородные произнеслись слова и запали всем в душу. Эх, и в самом деле, почему городу Н. не иметь агентство-жемчужину?

Тут передали помещение в руки любимца летающей публики, подвижника и ветерана Аэрофлота В. М. Архипенко: действуй, Виктор Михайлович, профилируй зал под бедолагу-пассажира, пусть отныне ему выпадет счастье взахлеб!

И воздвиг Архипенко в зале парад наисовременнейших касс, перед окошечками которых пассажир не должен принимать позу кормящейся на воде утки.

— А вот тут, — показывал Архипенко корреспонденту очень центральной газеты, — будут также кассы железных дорог и междугородных автобусов, в таком зале грех не удовлетворить комплексно все транспортные нужды людей. А вот тут…

Словом, сказка и торжество государственного мышления. И заметка в очень центральной газете говорила об этом.

Но, товарищи, разве это переносимо, когда в системе одного министерства возникло, так сказать, идеальное, а у тебя выше сносного ничего не проклевывается? Разве можно не отщипнуть от этого идеального, когда ПРАВА-то на зал все еще наши, торговой сети города Н.?

И в темно-синей и все более развевающейся шинели Архипенко стали выдергивать то в гор, то в облисполком. Знаете, мы тут посовещались и намозговали так: слишком жирен этот зал для обустройства в нем одного агентства. Поэтому в половине зала будет агентство, а в другой половине — магазин.