Удар блокируют ударом

Микола мерно рубил дрова, каждым ударом точно отсекая поленце в полметра длиной.

Роман, пытаясь не замечать нарастающий в ушах звон и алые червячки в глазах, снова взялся за свое безнадежное занятие. Еще несколько ходок, и котел наполнится. Доверху наливать не стоит, поскольку при с́адке жертвы часть воды выдавится, согласно закону Архимеда. Будут доливать по необходимости.

Чтобы не позволять разуму уходить за ту границу, из-за которой возврата нет, Роман начал считать усилия, глядя на мерно двигающегося Миколу.

Раз-два – вверх-вниз, раз-два – вверх-вниз…

Он понимал, что трение уже не имеет смысла, верхний шершавый слой коры он стер и скользит по гладкому дереву. Но все-таки не отступал и, как только Микола поворачивался к нему спиной, остатками сил продолжал: раз-два – вверх-вниз, раз-два…

Притопали водоносы, ловко опрокинули полный ушат, утопали.

Все шло деловито, споро, в успокоительном монотонном ритме. Возле Миколы уже высилась изрядная куча дров. Василь с каждым разом крякал все удовлетвореннее.

– Ну, досыть, – сказал он после очередного захода.

– Наконец-то, – выдохнул Студент.

Он сел на бревно и начал скручивать самокрутку. Устал, бедняга, аж вспотел.

– От, Миколка, молодец, – похвалил товарища Василь. – Нарубав мни на целы день.

– Ты ж пристав, як той слепень, – пробурчал Микола.

Он воткнул топор в толстый пень и присел рядом, вытянув свои непомерные ноги.

– Трохи одпочни[15] и палы огонь, – распорядился Василь. – А я покуль этого перевяжу.

Он медленно подошел к пленнику, лежащему с закрытыми глазами. Постоял пару минут, растягивая удовольствие.

– Э, москаль, – тихонько пихнул он носком сапога Романа в голову. – Не подох?

Роман с усилием открыл глаза, в которых были смертная тоска и мрак.

– Не подыхай, – попросил Василь. – Бачышь, кильки мы для тэбе старалися?

– Убей меня, – попросил Роман, вперив глаза в голубое, бездонное небо.

– Ни-и, – покачал головой Василь. – То неможно.

Он говорил ласково, почти заискивающе. Сейчас он любил свою жертву сильнее, чем собственного ребенка.

– Зараз я тэбе спеленаю, – присев на корточки, шептал он, – а потом посажу в водичку. Сперва тэбе будэ холодненько, а потом стане цё-еплэнько, як у маты в животыку. И мы з тобой поговорымо. Ой, як же ж мы з тобой поговорымо…

Он перегнулся через Романа и взялся за поводок, привязанный к сосне. Расстегнутые полы френча повисли, накрывая пленника. Роман мягким движением стряхнул обрывки веревки, вытянул нож из висящих на поясе Василя ножен и сунул отточенное острие в нависший над ним живот – в солнечное сплетение.

Василь замер, как будто что-то его озадачило. Утроба его конвульсивно дернулась, но сам он не мог двинуть ни рукой, ни ногой и тщетно пытался выдавить из себя хоть какой-нибудь звук.

– Тихо, Вася, тихо… – едва слышно прошептал Роман, глядя ему в выпученные глаза.

Он не вынимал нож из тела, удерживая его в прежней позе за торчащую рукоять. Свисший френч закрывал его руку от Студента, сидевшего сбоку.

Ноги Василя начали подкашиваться, и он упал бы, если бы Роман не подпирал его ножом.

– Василю, чого ты затых? – спросил Микола.

Он вытянул шею и с недоумением посмотрел в отставленный, слегка подрагивающий зад приятеля.

Студент, успев сделать несколько затяжек, не обращал ни на что внимание. Он зажмурился и сосредоточенно всасывал свою сладкую радость.

Микола хмыкнул, поднялся и подошел к сосне.

– Василю, ну чого ты мовчишь?

Он склонился над непонятно молчавшим Василем, еще таким оживленным пару минут назад, и заглянул ему за плечо.

– А шо це таке… – начал он, увидев стекающую изо рта товарища струйку крови.

Роман выдернул нож и наотмашь чиркнул кончиком лезвия под торчащий кадык Миколы.

Тот отпрянул, но тут же захрипел и рухнул на колени, зажимая руками хлынувшую на грудь кровь. На поляне забулькало и заклокотало. Микола повалился на бок и забил ногами, разбрасывая их в стороны, как паук-сенокосец.

Роман отпихнул от себя Василя, перемахнул поводок и начал торопливо перерезывать путы на ногах. Ноги почти не чувствовались, онемев от неподвижности и стягивающих их веревок.

Студент услыхал странные звуки, медленно поднялся, глядя на бьющегося в агонии Миколу и замершего под сосной Василя. Приторможенный действием наркотика, он не мог понять, что происходит. Но, разглядев в руке Романа окровавленный нож, взвизгнул, отшвырнул окурок и бросился к стоящей у камня винтовке.

Роман увидел, что через секунду-другую винтовка будет у Студента. Он оставил пилить ножные путы, поднялся на колени и, подавшись всем корпусом вперед, метнул нож в летящее через поляну тело.

Попал или нет, не видел, потому что рухнул лицом в колючий мох.

Но, услыхав чавкающий звук, понял, что попал.

Студент уже ухватился за винтовку, когда тяжелый нож, пущенный с отчаянной силой, ударил его в левую подмышку и вошел в тело по самую рукоять.

Он умер мгновенно, не успев как следует испугаться.