Удар блокируют ударом

Шоссе, ведущее из Парижа в Витри-ле-Франсуа, было похвально гладким и к этому времени почти пустынным. Выбравшись из парижских лабиринтов, Роман дал газку и прокатился с ветерком, остывая после раскаленного города и успешно проведенной операции.

Долго ехать не пришлось. Увидев через тридцать километров указатель на Берто, Роман свернул с шоссе и покатил по узкой дороге, обсаженной с двух сторон тополями.

К этому времени совсем стемнело. Вилла Мулен находилась в пяти километрах от поворота.

«Где сейчас эта женщина? – гадал Роман, вглядываясь в освещаемые фарами стволы деревьев и в изгороди. – Успела раньше меня или еще где-то на подъезде? Не надо было выпускать ее из виду. Позвонить? Будет орать, тыкать в нос шовинизмом. В случае чего, должна звонить сама. Пока молчит, и то ладно. А если с ней что-то случится? Слепцов, да и Дубинин разорвут меня на части. Хоть бы добралась, господи боже, во имя моих будущих звездочек».

Только он вознесся мольбой к господу, как впереди высветился элегантный белый силуэт. Это был «Мерседес» Марты, вне всякого сомнения. Она доехала до указателя на Мулен и здесь остановилась, поджидая Романа.

Он встал возле «Мерседеса». Указатель говорил, что надо повернуть налево и проехать пятьсот метров. Только Мулен почему-то именовалась на указателе не виллой, а фермой. То-то Марта так хмыкнула, когда услышала название. Мулен – мельница с французского. Вот и речушка рядом подходящая.

– Мы будем жить на мельнице? – спросила Марта из машины.

– Мы будем жить там, где безопасно, – сказал Роман сердито. – Тем более что нам нужно всего лишь переночевать.

– На этой… вилле есть прислуга?

– Нет, она необитаема.

– Очень мило, – фыркнула Марта.

– Поезжайте за мной, – сказал Роман.

Чертыхаясь про себя, он свернул налево и поехал по неровной гравийной дороге к ферме. Хрупкий мостик заметно вздрогнул под колесами, но переправа прошла без осложнений. Марта ехала следом, злобно светя ему в зеркала фарами дальнего света. Ну что с ней сделать? Убить. Стоило бы. Но – только после того, как все кончится.

Ехать пришлось недолго. Впереди возникла приземистая каменная стена. Какое-то глухое, без окон, строение. Забор с выбоинами. Кусты вокруг. Дремучее местечко. И не скажешь, что поблизости блистательный Париж.

По заросшей дороге Роман въехал в некое подобие ворот и остановился. Дальше хода не было. Перед ним стоял громадный каменный сарай, сбоку – жилой дом в один этаж, сложенный из тех же тяжелых камней, что и все вокруг. Самая настоящая ферма. Вполне возможно, что и мельница имеется в наличии. Жаль, в темноте не видно.

– Куда вы меня привезли? – спросила Марта, не выходя из «Мерседеса».

– Зато здесь вам ничего не угрожает, – сказал Роман, стараясь, чтобы его голос звучал бодро.

– Я смертельно боюсь лягушек!

– Здесь нет лягушек. Здесь вообще никого нет.

Не дай бог, психанет и помчится обратно.

Однако Марта вышла из машины и неуверенно застыла посреди двора.

Было темно, неуютно. Хорошо, что вышла луна и худо-бедно освещала дом и окружавшие его постройки.

– Ну, открывайте ваш дворец, – взмолилась Марта.

– Сейчас, сейчас, – заторопился Роман.

Он выдвинул один из камней в фундаменте – пятый посередине слева от входа – и нашел в глубокой нише связку ключей. Марта терпеливо наблюдала за его манипуляциями, но пока помалкивала.

Роман открыл дверь, отступил в сторону:

– Прошу.

– Нет уж, после вас, – попятилась Марта, заглянув в чернеющий проем.

Он подумал о том, что уже не знает, как держаться в ее присутствии. Плохо. Надо взять себя в руки.

Войдя внутрь, нащупал включатель и зажег свет, ожидая увидеть проваленные полы и пару кривобоких табуретов. Но оказалось, что он находится в просторной гостиной, обставленной удобной мебелью, обжитой и весьма комфортной. Камин, телевизор, кожаные кресла. Окна забраны жалюзи и вдобавок затянуты шторами.

Марта, войдя, издала тихое восклицание. По ее лицу Роман понял, что она тоже приятно удивлена.

Все-таки фирма не подвела, подумал Роман чуть ли не растроганно. А еще две минуты назад он метал в адрес «Дубинин и К°» громы и молнии, досадуя, что опозорили его в глазах избалованной владелицы галереи. Но нет, К., как всегда, оказалась на высоте. А что снаружи неказисто – так это стиль такой, фирменный.

Марта тем временем чисто по-женски осваивала территорию. Обнаружив кухню, ванную и спальню, она объявила, что здесь «ничего». И тут же приказала Роману принести ее вещи из багажника.

«Хуже всего то, – думал Роман, вытаскивая из багажника „Мерседеса“ тяжелый кожаный чемодан, – что она мне ужасно нравится. И я бы с удовольствием пожил с ней здесь недельку-другую, а не мчался завтра сломя голову в Польшу. И она, должно быть, это чувствует и „ездит“ на мне как хочет».

Он принес чемодан и тут же получил выговор за то, что слишком небрежно швырнул его на диван.

Удерживаясь, чтобы не грубить – и тем самым лишний раз расписываться в своей уязвимости, – Роман сказал, что сейчас он уезжает в Париж.

– Зачем? – испугалась Марта.

Ресницы хлопнули, пухлые губы и узкий подбородок беспомощно дрогнули.