Удачная неудача Солнцеликого - 3

Дух дворца уверял — повторный ритуал проводов души на перерождение бесполезен просто потому, что каждый из застрявших духов имеет якорь. Ему, Лондару и маленького черепка достаточно, чтобы крепко прилепиться к этоту миру, чем здешние духи хуже? Старший шаман поддержал призрачного приятеля — да, ритуал провести можно, тем паче, что шаманов здесь и сейчас аж пятеро, а смысл? Если бы все было так просто, все желающие давно бы уже покинули это место, ведь хоронят, а значит отправляют нужные требы, достаточно часто.

Э-эх, не с моим счастьем, а так хотелось провернуть все быстро!

Значит так: для начала, нужно убедиться, что физическое уничтожение якоря приведет к «откреплению» души, это мне Тит подсказал. Нарлунчик согласен попробовать. Если все получится — отделить тех духов, которые хотят уйти, и не много, ни мало, найти их якоря. Найти и ликвидировать.

Над уничтожением злополучного кинжала бились все пятеро наших магов. Вот уж точно: «Моя душа была на лезвии ножа».(1) В голове настырно закрутился рефрен песни: «я свободен…».

Начала Кира, без особых усилий превратила хищный клинок в бесформенный ком металла — привязка даже не ослабла. Затем ком раскалили — нифига. Усилиями Киры и Ши расплавили — результат тот же. Растекшуюся по камню металлическую кляксу Ванька сначала резко охладил, а потом раздолбал на кусочки и мы растащили их по всей пещере — Нарлун почувствовал дискомфорт, но получил возможность свободно перемещаться над полом. И что теперь? По всей степи эти кусочки развозить? Так никаких же гарантий и времени жалко.

— Эх, ржа тебя задери! — припомнилась присказка из прошлой жизни. Витто переспросил — пришлось перевести с русского. А Гунар неожиданно вдохновился. Среди зелий, которые извлекли из своих пространственных хранилищ Ваен и Кира, он что-то долго и азартно выбирал. Смешал-взболтал-пошептал и казался очень довольным. Уж не знаю, чем может угрожать травяная настойка хорошей стали… Результат меня шокировал — вместо обломков металлической лепешки в лунке на каменном полу колыхался прозрачный зеленый студень, источавший едкий парок. Бр, какая антинаучная гадость. Моя картина мира слегка исказилась — ну кучка ржавой трухи, это ожидаемо. Или, на худой конец, кристаллы какой-нибудь железистой соли — я бы поняла, но желе… Через четверть часа это нечто полностью испарилось, правда, Ваену пришлось устроить небольшое магическое проветривание, ибо перхали все.

Степняки впечатлились. А уж как впечатлилась я…

Получилось? Нарлун свободен? Ура! Надо же, как песня, засевшая в голове, к ситуации-то подходит, только смысл становится совсем другим: это уже не про депрессивную любовь. Смысл становится едва ли не сакральным!

Надо мною — тишина,

Небо полное огня,

Свет проходит сквозь меня,

И я свободен вновь.(1)

— Нарлун прощаес-ся, — торжественно возвестила Сара, указывая на духа, медленно и как-то тяжко удаляющегося к отверстию в потолке. Дораш печально и светло улыбался ему вслед.

Какое облегчение.

То, что дух ушел, почувствовали все шаманы. И опять впечатлились. Как? Без специального ритуала? Виновной, естественно, назначили меня. Ну и ладно, не выдавать же Тишку?!

— Это не я, — грустно бормотнуло в голове, — он сам очень хотел. Ну, и ты помогла ему своей песней.

Турлых был недоволен! Турлых гневался! Турлых не желал сотрудничать. Нет, не так — Турлых не хотел лишаться своей призрачной паствы и отделять желающих уйти. Скотина!

А ссориться нельзя, а вдруг он про Переправу чего толкового скажет?

— Младшие духи все и так поняли, — просуфлировал непривычно строгий Тишка, — они достаточно сыты, чтобы не подчиняться…

Это хорошо, это здорово, это радует, но радость оказалась недолгой.

Нет, общими усилиями все получилось. Не быстро, с пробуксовкой, но получилось. Керим со-товарищи продолжали петь что-то жизнеутверждающее — подпитывая духов. Вот, правильно, нужно закрепить результат, пусть тренируются и вынесут в степь новое знание — духов лучше всего кормить радостью.

Призраки, желающие уйти, потихоньку осмелели и по очереди указывали Саре или Лондару на свои якоря. Братишки все подбирали и складировали в одно место — на алтарь. Чаще всего это были камни, камушки, булыжники, округлые голышики и прочая щебенка. Пару раз пришлось выкапывать из поверхностного крошева нечто рукотворное — ржавую пряжку ремня, амулет из обожженой глины, изрядно попорченный водой, и даже костяную свистульку в форме кошачьей головы. Стильная, замечу, вещица.