Удачи, милый (СИ)

А еще я не тусовалась в крутых клубах, никогда не была на курортах и не имела огромного счета в банке, да вот только разве в этом счастье-то? Жизнь меня убеждала в последнее время, что смысл все-таки в другом. Пусть я была лишена комфорта, зато умела ценить те мелочи, что окружали. Маленькую комнатку, торт со свечами, который каждый год пек дед к моим именинам, милые безделушки под елкой на Новый год, стипендию за отличную учебу. Для меня это много значило и со стопроцентной уверенностью я могла сказать: ни на что бы не променяла моменты. Они, словно бусины, нанизывались на нить судьбы, и я любила перебирать их в память, ощущая неподдельную гордость.

— Если тебе больше нечего мне сказать, то я, пожалуй, пойду. Неподходящее время для выяснения отношений.

— Нет уж, думаю, как раз самое то, — ткнула Юля пальцем меня в плечо, — он — мой, и никогда не будет принадлежать другой женщине, особенно такой оборванке. У Андрея все в порядке со вкусом, а ты сколько угодно можешь бегать за ним и вешаться на шею, он на такую и не посмотрит. И сейчас ему нужна забота и любовь, а ты никто. Только путаешься под ногами. Пошла вон.

— Мне плевать на твое мнение. Можешь говорить что угодно. Но Андрей дееспособный и сам сделает выбор в итоге.

— Он уже сделал, потому я тут, — высокомерно выдала Юля, уверенная, что ее место рядом с ним и Белов ее по праву.

Наверное, я должна была рассказать правду, но на миг, всего лишь на мгновение, усомнилась, а нужно ли? Ведь Андрей мог просто играть, притворяться. У богатых свои причуды, а лучшее, что мне, видимо, сделать — промолчать, не позволяя себе упасть еще ниже.

Впилась ногтями в кожу ладоней, сжав пальцы в кулак. Не плакать, не жаловаться, не роптать на судьбу. Нельзя. Непозволительно. Пореветь можно и потом. От обиды, от несправедливости, от потери… такой странной, да и была ли она? Ведь нельзя потерять то, что всегда было чужим. Но так хотелось всего-то на миг поверить, что он действительно мечтал быть со мной. Не из-за любопытства, не инстинкты им руководили в тот момент, а нечто большее.

Однако вместе с тем что-то резкое кольнуло под ребрами, заставляя прикусить нижнюю губу. В глазах щипало, но я держалась, не разрешая себе даже толику грусти.

— Рада за вас, — произнесла тихо, словно выдавливая из себя каждое слово.

Боль кислотой разъедала, а я мысленно себя уговаривала, что надо потерпеть. Это пройдет. Все проходит. Отпускает. Перегорает. Превращается в золу. Время — вот главный советчик и друг.

И надо было уходить, по крайней мере, я собиралась это сделать. Требовалось оказаться на свежем воздухе. Сделать глубокий вдох, позволяя себе закрыть лицо ладонями и застонать от невыносимой обиды, но успела только развернуться, как меня чуть не сбила женщина, заставив разинуть рот.

К ней хотелось присматриваться, проводя параллели с Андреем. Слишком уж они, на мой взгляд, были похожи. Одни черты лица. Белокурые пряди падали на лоб, и женщина то и дело их зачесывала назад. А на подбородке имелась такая же ямочка. И глаза… они были невозможно голубого цвета. До того насыщенного, что оторваться было сложно.

Женщина, перекинув сумочку на другое плечо, манерно отбросила волосы назад и бросилась в объятия Юли.

Так всхлипнула, будто уже похоронила Белова и теперь являлась вдовой, а у меня в глазах зарябило. Я так отчетливо почувствовала себя лишней. Бесправной.

Осознавая остро, что меня бы никогда не приняли эти люди.

Почему-то думать, что папа Андрея отнесся снисходительно когда-то, в эту минуту совершенно не хотелось.

— С ним все плохо, — зарыдала Юля, уткнувшись в плечо, видимо, матери Андрея.

— Да, я в курсе, мне позвонили из больницы, — произнесла та устало, и еще, кажется, что-то хотела спросить. Но Юля не позволила, утащила за локоть мать Андрея вглубь, напоследок сверкнув победоносным взглядом, а я опустилась на старенький стул с потертой обивкой и прикрыла веки, считая удары собственного сердца.

Жалко, наверное, выглядела, но одиночество обжигало, одновременно и закаляя меня. Вытачивало, делая меня сильнее, резче. Я должна была пережить это, перебороть в себе. Так или иначе, но лучшее, что я могла сделать в этот момент — дождаться выздоровления Андрея.

Глава 44. Андрей

Это было похоже на жесткое похмелье после разгульной ночи. Я слабо понимал, где нахожусь, кто все эти люди и что, вообще, должен делать.

В длинном коридоре раздавались периодически шаги медперсонала, заставляя вздрагивать и кожей чувствовать этот ледяной холод, словно каждый из них нес недобрую весть.

Категорически не желал общаться с подружкой отца и хоть она пыталась всячески вступить в диалог, треща над ухом, на исходе десятой минуты моя голова начала взрываться. Я просто обхватил виски ладонями и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом. Перенестись мыслями подальше от этого места, пронизанного ожиданием.

— Это ты виноват, — выдала его пассия, укоризненно хмыкнув и сложив ладони домиком.