Удачи капитана Блада

Бладу следовало благодарить судьбу за своё отсутствие во время визита дона Франсиско. Но опасность отнюдь не миновала. Вряд ли в Новой Испании был человек, с кем капитану Бладу хотелось бы встретиться меньше, чем с бывшим вице-губернатором Маракайбо, гордым испанским дворянином, который ныне был вынужден по причинам, указанным хозяином гостиницы, марать руки торговлей. Предстоящая встреча должна была весьма обрадовать дона Франсиско, чего никак нельзя было сказать о капитане Бладе. Даже во время своего могущества дон Франсиско не пощадил бы его — сейчас же перспектива получить пятьдесят тысяч только подхлестнула бы мстительность этого чиновника, переживавшего тяжёлые дни.

Содрогаясь при мысли о прошедшей так близко страшной опасности и благодаря небо за своевременное предупреждение, капитан Блад понимал, что ему остаётся только один выход. Теперь уже невозможно дожидаться голландца до утра — он должен вырваться из Рио-де-ла-Ача сейчас же, на любом судне или хотя бы один в шлюпке. Но не следует обнаруживать свой испуг или поспешность.

Блад нахмурил брови.

— Какая жалость, что я отсутствовал, когда приходил дон Франсиско! Нельзя допустить, чтобы он разыскивал меня снова. Я сам пойду к нему, если вы скажете мне, где он живёт.

— О, разумеется. Вы найдёте его дом на Калье-Сан-Блас, первый поворот направо. Там кто-нибудь покажет вам, где живёт дон Франсиско.

Капитан не стал ждать ни минуты.

— Я сейчас же отправлюсь туда, — заявил он и зашагал прочь.

Но, очевидно, Блад забыл или неправильно понял указание хозяина, так как вместо того, чтобы свернуть направо, он свернул налево и быстро пошёл вниз по улице, ведущей к гавани и почти пустынной во время ужина.

Он проходил мимо аллеи в пятидесяти ярдах от мола, когда из её глубины раздался шум борьбы, лязг стали, женский крик и мужская брань.

Учитывая создавшуюся ситуацию, Блад решил, что так как этот скандал его не касается, то ему следует думать только о скорейшем побеге из Рио-де-ла-Ача. Однако неожиданное восклицание остановило его.

— Perro ingles![124]

Блад понял, что в этой тёмной аллее находится его соотечественник, которого, по всей вероятности, убивают. На чужбине для любого человека, не утратившего окончательно способность чувствовать, соотечественник является братом. Он бросился в темноту, нащупывая на груди пистолет.

Однако пока он бежал, ему пришло в голову, что здесь и без него достаточно шума и увеличивать его никак не в его интересах. Поэтому Блад спрятал пистолет в карман и выхватил рапиру. Тусклый свет позволил ему разглядеть группу, к которой он приближался.

Трое мужчин накинулись на четвёртого, стоявшего спиной к двери и отчаянно защищавшегося, прикрывшись левой рукой наподобие щита. То, что он мог выдержать натиск явно превосходивших сил, служило доказательством его необычайной крепости.

На некотором расстоянии от дерущегося квартета виднелась тонкая фигура женщины в мантии и капюшоне из чёрного шёлка, беспомощно опиравшейся на стену.

Вмешательство Блада было быстрым, бесшумным и действенным. Он возвестил о своём появлении, проткнув шпагой спину ближайшего из трёх нападающих.

— Это уравняет силы, — объяснил он и, вовремя вытащив клинок, перенёс своё внимание на сеньора, который повернулся к нему, изрыгая богохульства и демонстрируя блестящее владение бранным лексиконом, — а в этом искусстве соперничать с кастильцами могли только каталонцы.

Пригнувшись, Блад ловко парировал удар и в следующий момент пронзил своей шпагой правую руку сквернослова.

Вышедший из строя испанец отскочил назад, схватившись за окровавленную руку и, продолжая изрыгать проклятия, в то время как третий испанец, оценив изменившееся соотношение сил, превратившееся из трёх против одного в одного против двух, причём в единственном числе остался он сам, предпочёл ретироваться. В следующую секунду он вместе со своим раненым товарищем бежал с поля боя, оставив третьего там, где он свалился.

Спасённый Бладом человек едва не упал в обморок.

— Проклятые убийцы! — задыхаясь воскликнул он. — Ещё минута — и мне бы пришёл конец.

Женщина быстро подбежала к нему.

— Vamos[125], Хорхито! Vamos! — закричала она и внезапно перешла с испанского на довольно беглый английский язык. — Скорее, любовь моя! Бежим к лодке!

Упоминание о лодке дало Бладу понять, что его поступок, возможно, не останется без награды. Очевидно, помогая незнакомцу, он помог и себе, так как лодка была именно тем, в чём он нуждался в настоящий момент больше всего.

Ощупав руками неизвестного англичанина, Блад почувствовал мокрое на его левом плече. Перекинув руку раненого через свою шею, он обхватил его за талию и приказал девушке следовать за ним.

Как бы сильно ни испугало её ранение возлюбленного, она немедленно повиновалась, что послужило доказательством её смелости и практического склада ума. Из открытых окон и дверных проёмов высовывались испуганные лица, вглядывающиеся во тьму и пытавшиеся выяснить причину шума. Эти свидетели, несмотря на их робость и молчаливость, всё же лишний раз подчёркивали необходимость спешить.