Удача Рэйлстоунов

Рики не могла допустить, что сокровищем может быть назван листочек бумаги с карандашным наброском. Для Рики сокровище всегда должно было выглядеть однозначно: как принадлежащие лично ей большие бриллианты. Вот почему содержимое папки её нисколько не взволновало. И Вэл вдруг понял, что его находка ценных рисунков тоже разочаровала. В конце концов сокровище должно быть сокровищем.

Но Руперт уже отнёс папку к себе в спальню, где она была заперта в один из загадочных чемоданов-дипломатов.

Нераскрытые сундуки отнесли подальше к стене и оставили до прибытия специалиста. В это время на пороге Зала появилась Летти-Лу и объявила, адресуясь к Руперту:

– Миста Рэйлстоун, ланч на столе, вас дожидается. Если вы не пойдёте есть, всё простынет.

– Сейчас идём, – откликнулся Руперт.

– Поставь ещё один прибор, Летти-Лу, – скомандовала Рики. – Для мисс Биглоу.

– Уже поставила, мисс Канда. Так вы идёте?

– Видите, как нами командуют? – пожаловалась девушке Чарити. – Поэтому оставайтесь на ланч, прошу вас.

Чарити попыталась возразить, но Рики остановила её:

– Кого же угощать, как не друзей? Оставайтесь, выпьем кофе. А ты, Вэл, ступай мыть руки. Что значит, уже мыл? Пойди вымой ещё раз, они у тебя как у землекопа!

– Рики любит строить из себя строгую мамочку, – пояснил Вэл удивлённой Чарити. – Как только перестаёшь замечать её наставнический тон, он проходит. Но в том, что руки следует ещё раз помыть, Рики, увы, права.

И он отправился в ванную, сопровождаемый ворчанием Рики:

– Не вздумай вытираться гостевым полотенцем. Ты знаешь: они висят только для того, чтобы все видели, что они есть.

Когда Вэл вышел из ванной, в Длинном Зале никого не оставалось. Семья, не дождавшись его, уселась за ланч. У лестницы лежала небрежно отброшенная шкатулка с крышкой для письма. Вэл подобрал её, полагая, что имеет полное право взять себе эту старинную вещицу.

Глава 7 За удачу!

Однако, подумав, что шкатулка никуда не денется за время ланча, Вэл пристроил её на кресло и направился в столовую. Люси настаивала на необходимости принимать пищу в этом тёмном и мрачном помещении, хотя все Рэйлстоуны испытывали настоящее отвращение к нему. Столовая казалась наиболее неуютной комнатой из всех в доме. Деревянные панели стен, мозаичный пол, хрустальные канделябры и мраморный камин придавали ей зловещий вид. К тому же стены были украшены отвратительными натюрмортами с изображениями убитой дичи, потакавшими дикому вкусу средневековых обитателей и не вызывавшими у современных людей никаких положительных гастрономических эмоций. Только Рики нечестиво веселилась, поглядывая на них.

Впрочем, длинный массивный стол и кресла с высокими спинками в комплекте с большими буфетами и посудой китайского фарфора были вполне симпатичны, если конечно, не принимать во внимание их громоздкий вид. Стол был застелен полотняной фиолетовой скатертью из личных запасов Рики. Расцветка скатерти не гармонировала с посудой, выставленной Летти-Лу. Когда Вэл вошёл, Чарити как раз рассуждала на тему соответствия салфеток, китайского фарфора и стаканов.

– По-моему, эти красно-зелёные блюда выглядят несколько светлее, чем необходимо, – уголки рта Чарити сложились в предательскую улыбку.

– А по-моему, нисколько, – отозвалась Рики. – Скатерть по тону вполне подходит к расцветке убитых уток на картинах.

– Уток? – Чарити подняла взгляд на картины. – Да, пожалуй. Но тогда получается, что утки – это деталь, которую специально подчеркнули цветом скатерти.

Рики пристально разглядывала картину на стене:

– Конечно. Полагаю, картины в нашей столовой уникальны. В наши дни больше никто не позволяет себе украшать столовые портретами мёртвых уток.

– Думаю, те, кто не украсил столовые подобным образом, должны только поблагодарить Бога, – заметил Руперт. – Утки довольно гадкие.

Рики стояла на своём:

– Нет уж, уточки премилые. Например, выражение остекленелых глаз – вот на этой картине. Так и просится надпись: «Убитая, но не забытая».

– Передайте, пожалуйста, хлеб, – вмешался Вэл, пытаясь прервать обсуждение художественных достоинств картин.

Рики невозмутимо подвинула к нему блюдо с золотистыми ломтиками кукурузного хлеба и продолжила:

– Полагаю, утки выполнены в несколько сюрреалистической манере. Они отдалённо напоминают общепринятые ночные кошмары.

Стараясь не смотреть на уток, Чарити спросила:

– Но, может быть, в доме есть и действительно хорошие картины?

– Три действительно хорошие картины из нашего дома отданы в музей, – пояснил Руперт. – Это полотна не слишком известных мастеров. Но картины интересны с исторической точки зрения. Одна из них – портрет леди Риканды, ещё на одной изображён Рик, тот самый пират, который потом пропал без вести. ЛеФлер говорит, что эти картины – самое ценное, что у нас есть. Кстати, я видел репродукции этих картин. Так вот, Вэл очень похож на Рика. Если бы не разница во времени, можно было бы сказать, что Вэл позировал художнику, писавшему этот портрет.

Все обернулись к Вэлу.

Весьма польщённый, он привстал и поклонился:

– Я всегда смущаюсь, слыша комплименты в свой адрес.