Удача не плачет

Когда в столовую вошла Елена Валерьевна, я осторожно покосилась на папу. Улыбнувшись жене, чуть кивнув, он сразу перевел взгляд на Павла и Егора, появившихся следом. Мне еще предстояло узнать, у кого какие отношения в семье, и я решила быть наблюдательной. Более того, эта часть новой жизни походила на хитроумный квест, и не терпелось его разгадать.

Павла я определила сразу, да и в данном случае не пришлось мысленно метаться даже секунду. Он сразу посмотрел на меня приветливо, как старый знакомый, и подмигнул. И синяя футболка на нем была все та же.

Елена Валерьевна села по правую руку от Андрея Дмитриевича, рядом с ней, напротив меня, сел Егор. И – о, чудо! – Павел занял стул между мной и папой. Повернув голову, я улыбнулась ему.

– Называй меня по имени, – ровно произнесла Елена Валерьевна, расправляя тканевую салфетку нежно-голубого цвета. – Отчество я считаю совершенно лишним. – На ее идеальном лбу появилась маленькая морщинка, которая тут же бесследно исчезла. Не дожидаясь моего ответа, Елена Валерьевна продолжила: – Достаточно ли у тебя вещей? Полагаю, тебе следует совершить некоторые покупки… – Она помолчала, глядя сквозь меня, и добавила: – Мы бываем в гостях, и к нам приезжают весьма достойные люди.

– Ты могла бы помочь Дженни. Она не знакома с твоими любимыми магазинами, – сказал папа, накладывая на тарелку отварной картофель, посыпанный мелкорубленным укропом.

– Я помогу, – отозвался Павел. – Заодно куплю себе джинсы, давно собирался.

– Прекрасно. Спасибо, мой дорогой, – бархатно произнесла Елена Валерьевна и сдержанно улыбнулась сыну. – Времени всегда мало, а ты меня опять выручаешь.

Они продолжили неторопливый разговор. Но неожиданно я потеряла слух и способность шевелиться. Волна тончайших иголок пронеслась по телу, оставляя после себя обжигающий след, а сердце дернулось, точно кто-то неведомый сделал попытку проткнуть его… Года три назад я наткнулась в историческом романе на яркую фразу, мгновенно врезавшуюся в память: «Нет, его взгляд не убивал, он растягивал обязательную погибель на годы и расстояния. Он обещал муку и стирал с лица земли все дороги, ведущие к возможному спасению…» Тогда я никак не могла понять: какой это взгляд? Но сейчас я ощущала его до каждой клеточки тела, до вдоха и выдоха, до вибрации и температуры воздуха. Так на меня смотрел Егор.

– Дженни, завтра ты сможешь отправиться за покупками? – долетел вопрос папы.

– Да, – услышала я свой голос.

– Отлично, рекомендую тебе составить список. Чтобы ничего не забыть. И, пожалуйста, подумай, нужны ли тебе репетиторы для подготовки к экзаменам, все же последние школьные дни ты, в силу обстоятельств, пропускаешь.

– Уверена, я справлюсь сама. Точно справлюсь.

– Почему-то я в этом не сомневаюсь, – мягко сказал Павел и принялся накладывать на мою тарелку сыр и полупрозрачные полоски подкопченного мяса.

– Большое спасибо, но хватит… В меня много не влезет, – произнесла я и вновь подняла голову, чтобы встретить взгляд Егора. Быть может я ошиблась? Чего-то не поняла? Я же не совершала страшных поступков, а значит, на меня нельзя так смотреть…

Но он смотрел.

И я крепче сжала вилку, стараясь подавить противный страх, подступающий к горлу.

Невозможно, невероятно… Как они похожи… И какие разные… Именно теперь я это чувствовала до глубины души. Все те же миндалевидные серо-голубые глаза, тяжелые брови, прямой нос, квадратный подбородок… Но…

«Две половинки яблока тоже одинаковые, вот только на одну часто падают лучи солнца, а на другую – тень от веток…»

Теперь, когда братья-близнецы не стремились выглядеть абсолютно похожими, я видела разницу. Она дрожала в груди и будто шептала: «Характер накладывает свой отпечаток, и, наверное, Павлу досталась вся радость мира, а Егору… Что-то другое».

В этот момент я сказала спасибо Вике за то, что она есть в моей жизни. Благодаря двоюродной сестре моя душа давным-давно покрылась чешуей, которая старательно защищала от боли. Пусть не всегда. Пусть не на сто процентов. Но все же.

– Приятного аппетита, – сказал Егор именно мне, чуть приподнял подбородок и прищурился. Так в фильмах обычно коллекционеры разглядывают бабочек и стрекоз, пришпиленных к бархату.

– Приятного аппетита, – тихо ответила я, жалея, что на громкую и четкую фразу не хватило сил.

* * *

После обеда я легла на кровать и принялась смотреть в потолок. Мне было о чем подумать.

Во-первых, папа точно меня любит и я ему нужна. И здесь не могло быть ошибки или самообмана. Каждое слово Андрея Дмитриевича, сказанное мне, было пропитано заботой и вниманием. Это здорово, когда у тебя есть отец, и он такой замечательный!