Удача не плачет

В глазах потемнело, я сделала маленький шаг назад и попыталась остановить скачущие перед глазами мутные полоски деревьев. Промелькнули имена, горящие годы рождения и смерти, алые бутоны роз, чужие ограды… А затем вспышкой меня ослепило голубое небо, и я оказалась в поле. Я бежала… Куда-то бежала… И кто-то бежал навстречу… Кивали ромашки, мелькал клевер, и яркое летнее солнце мешало смотреть. Но очень хотелось увидеть все и не пропустить ни одной зеленой травинки… И человек приближался, еще секунда, и я узнаю его…

– Дженни… Дженни! Открой глаза! Ты меня слышишь?.. Дженни!

Кто-то крепко держал меня и звал так, что сердце в ответ дергалось и требовало совершить хотя бы одно движение.

И я открыла глаза.

Так близко… родное лицо…

Его лицо…

Я подняла руку и осторожно, лишь кончиками пальцев, коснулась чуть колючей щеки. Это было приятное и желанное прикосновение, и даже захотелось улыбнуться и растянуть до бесконечности момент долгожданного счастья.

– Павел… – прошептала я, чувствуя, как надежно меня держат сильные мужские руки. – Павел…

Но в ответ серо-голубые глаза потемнели.

Глава 4. Гостья

В медицинском центре меня обследовали с головы до ног и анализов взяли гораздо больше, чем я сдала за всю шестнадцатилетнюю жизнь. И ближе к четырем часам высокий, уже немолодой врач Иванцов Василий Степанович, пролистав мою карту, ознакомившись с каждой вложенной в нее бумажкой, сообщил, что у меня низкий гемоглобин и упадок сил. А затем, сняв с крупного носа очки в тонкой оправе, поинтересовался:

– Дженнифер, а белково-энергетическая недостаточность вас не пугает?

– Пугает, – ответила я и тяжело вздохнула, смутно понимая, о чем речь.

– Будем спасать, – усмехнувшись в усы, бодро произнес Василий Степанович. Обращаясь в основном к Егору, он рассказал, как мне необходимо питаться и назначил курс витаминов с усиленным содержанием железа. – Фасоль, говяжья печень, гречка, творог, мясо… Дженнифер, теперь это ваши лучшие друзья. Надеюсь, проблема понятна.

– Спасибо, будет есть за троих. Я прослежу, – мрачно пообещал Егор.

– Ну, а в целом юная особа находится в порядке. Хорошо бы Дженни на ночь выпить кружечку глинтвейна. Побольше цитрусовых и пряностей. Чтоб организм вздрогнул и заработал на все сто процентов. Но в данном случае я подобного рекомендовать не стану. У нашей юной пациентки не совсем подходящий возраст для алкогольного напитка. – И Василий Степанович многозначительно посмотрел на Егора. Безусловно, этот взгляд переводился как: «Я рекомендовать не стану, не имею права, сами понимаете… шестнадцать лет… Но вы подумайте об этом, от глинтвейна еще никто не умирал. У девчушки кровь по венам еле передвигается, а это средство гораздо лучше многих лекарств». – Та-а-ак… – протянул Василий Степанович, развернувшись обратно к столу. – И позже потребуется повторный анализ…

Стоило выйти на улицу, как мое тело напряглось, будто его стянула сотня пружин. С кладбища Егор сразу повез меня в медицинский центр. Голова кружилась, душа рыдала, и я была не в том состоянии, чтобы осознать реальность до конца. Но…

«Я назвала Егора… Павлом».

Теперь, когда эта сцена немного отдалилась, а обследование несколько растрясло стресс, я в полной мере осознала произошедшее. И через несколько секунд стало трудно дышать.

С одной стороны, вроде ничего страшного не случилось, а с другой… Я не могла смотреть на Егора.

– Кирилл, мне нужно встретить Кристину. Я не успею отвезти Дженни домой… Подзадержались, да… Нет, все в порядке. Ты свободен?.. Хорошо… Я оставлю Дженни в «Конте-Конти», захвати ее. Да, договорились.

Сунув мобильник в карман джинсов, Егор направился к машине. Не оборачиваясь, не обращая на меня внимания. Его прямая крепкая спина будто говорила: «Тебе следует выучить мое имя, иначе мы обратимся уже к другому врачу, который раз и навсегда вылечит твой мозг». Открыв дверцу, Егор сел за руль.

«Значит, меня заберет Кирилл».

Наверное, в этот момент я должна была чувствовать себя бандеролью, которую передают из рук в руки, не спрашивая на то разрешения. Но я ничуть не расстроилась, наоборот, мне требовалась передышка, позволяющая подумать и успокоить нервы. Рядом с Егором не получилось бы ни то, ни другое.

Устроившись на заднем сиденье, я пристегнулась и принялась вспоминать, как впервые оказалась в «Конте-Конти». Это случилось весной. Именно в этом ресторане я познакомилась с папой. Я шла мимо круглых и квадратных столиков, мимо мозаики из кусочков черно-белых фотографий, звучала музыка, сияли люстры, проплывал аквариум с устрицами, на барной стойке искрились бокалы… «Вот мы и встретились», – тогда сказал папа. И я не подозревала, какие перемены меня ждут, и не знала, что в одну секунду можно обрести очень много, а потом так же в одну секунду – все потерять…