Удача любит смелых

В голову стали лезть всякие бредовые мысли. Самовнушение перестало помогать, стал расцарапывать до крови лицо, которое жутко чесалось к тому же. Решение двух проблем одним действием, так сказать. Только в обоих случаях помогало мало, лицо не перестало зудеть и стало кровоточить, а мысли как лезли, так и лезут.

Ещё через полчаса перестал соображать зачем иду, куда иду, встал и тупил в одну точку.

В себя привела только пуля, просвистевшая миллиметрах в трёх от уха и обжёгшая его.

— Ай, блять! — подпрыгнул и залёг. Если стрельнули так, значит хотели проверить, живой или мертвяк, или стрелок криворукий. — Мужики, человек я! Че-ло-век!

— Ну да, ни одного говорящего мертвяка мы пока не встречали, — усмехнулся кто-то в тени. — Босяк, проверь!

В мою сторону выдвинулся мужик в «горке» с лёгкой разгрузкой и АКМом на плече. Лицом типичный уголовник: небритый, с татуировкой на лысой голове и хитрыми блестящими глазами.

Он подошёл ближе, пнул меня под рёбра. Перевернул на спину.

— Да не, Шныра, вроде на мертвяка не похож. Чистый свежак судя по взгляду!

— Ну так ему же хуже, — гыгыкнул Шныра. — Пакуй!

Приклад АКМа как снотворное на мне использовали впервые...

Глава 1

В себя пришёл, как и ушёл, от удара. Милицейский УАЗик подпрыгнул на ухабе, и я как следует приложился затылком об крышу. К постоянной ноющей боли от этого непонятного сушняка и затёкших мышц добавилась пульсирующая.

Соображал туго, но таки сообразил. Угодил в поезд, который пересёкся с товарняком с химией на борту. Не стал зомби — единственный плюс, а то, что бы я делал, запертый самим собой в купе? Единственный вариант — бился бы головой в оконное стекло, пока не разбил бы его и не выбрался. Странно, человеку и зомби пришли в голову одни и те же мысли!

Брр! Саня, сука, не отвлекайся!

Брёл по железке, чуть не поймал пулю, попался беглым. Взять с меня нечего, так они решили взять меня. Единственный вопрос: зачем? А вот его и задам, заодно анальгина попрошу, ух! Опять трясёт всего!

Собравшись с духом, скрепил перетянутые жгутом руки «в замок» и начал стучать в переднюю стенку. На стук обернулся недавний знакомый — Босяк. Посмотрел на меня скучающим взглядом, зевнул и спросил:

— Чего тебе, мясо? Поссать, пососать? — и тут я испугался, сказано это было настолько нейтрально-похуистически и с лицом, не выражающим абсолютно ничего, что стало понятно; обе просьбы он удовлетворит с одинаковым усердием, только ссать буду я и сосать тоже.

— Да не, фраер, у меня колокол гудит и чувствую кондратий скоро хватит.

— Цыц! Про кондратия ты правильно сказал, только тут он страшнее. А в остальном — как был лохом пустым, так им и остаёшься. Думал пару слов по фене, и мы тебя как своего примем? Лох — это судьба, — Босяк повернул голову к водителю. — Тормози, Лом! — взял в руки рацию. — Приглашаю всех доблестных пацанов нашего фраерского ордена посмотреть представление «Свежак пробует фирменный живец Босяка»! Кто хочет, прошу пройти к третьему УАЗику.

Босяк выпрыгнул из машины, хлопнул дверью, а через пятнадцать секунд показался в задних дверях с улыбкой доброго мороженщика на лице. Схватил меня за шиворот, выволок как скотину на дорогу — разбитую колею — посадил около колеса, упёрся коленом в грудь, свинтил с пояса флягу.

Мне не сказать, что всё равно, сил бороться просто не осталось, да и откуда им взяться, если десять часов на ногах без отдыха и еды. Тем более плохую вещь «живец» не обзовут.

Приставил горлышко ко рту и немного наклонил. Горло обожгло и вместе с тем пришёл вкус. Протухшие яйца в самогоне, настоянном на носках, которые месяца четыре не стирали, не снимали и вымочили прямо вместе с немытыми ногами. И это — самая лестная характеристика для такой бурды.

Хотел сплюнуть, но фляга, всунутая почти в самую глотку, мешала. После третьего глотка этого «напитка богов», Босяк отнял флягу, а я закашлялся, в который раз за эти сутки «ухнул», и меня прополоскало прямо себе под ноги.

— Гляди-ка, опростался-таки мяса кусок! Я уж думал проспоренные спораны отдавать, — обрадовался моему конфузу водила.

— Нет, так не пойдёт, ты давай глотай иначе замёрзнешь, потом с тебя даже одного спорана не возьмёшь, — сказал Босяк и вновь пропихнул флягу мне в горло. — Да твою-то матушку! Пей давай!

Пришлось глотать. Второй раз пошло легче, оно не удивительно, когда знаешь, чего ожидать и когда организму нечего исторгать из себя кроме желчи, в сущности, ничего другого не остаётся.

— Вот, хороший кусок мяса! — Босяк поднял меня за шкирку, встряхнул и спросил: — Поссать надо, нет? — отрицательно мотнул головой. — Смотри, зассышь машину — коновал будет самым зверским образом тебя органов лишать и прежде всего твоего шланга, по полсантиметра в день, если маленький, то по три миллиметра.

— Так вы меня на органы взяли? Пацаны, не надо, у меня все лёгкие загазованные и почки ни в пизду!

— Чувак, ты не въехал, здесь не твой родной мир, здесь реальные пацаны, и такие косяки Стикс правит, как нам два пальца обоссать, — Босяк закинул меня внутрь и захлопнул двери.