Удача любит смелых

После традиционного чаепития, нас быстро развели по комнатам. Нас с Ашотом поселили в гостевых апартаментах на втором этаже, состоящих из спальни с раздельными кроватями, балкончика и собственного санузла. Там мы благополучно уснули, развалившись на мягких кроватях, под падающими из окна теплыми лучами заходящего вечернего солнца.

А утром, позавтракав, попрощались с Тенгизом и Абреком, забрали у бородатого Махмуда «стечкин» Гурама и выехали в Кировакан.

Разговаривать, после сытной трапезы не хотелось, и первые полчаса пути мы проделали в молчании. Олег управлял машиной, Гурам, устроившийся рядом с водителем, дремал. Мы с Ашотом рассматривали, проносящиеся в окнах виды.

Смутное ощущение, как будто забыл о чем-то, упустил что-то жизненно важное, будоражило душу. Я мучительно напрягался, пытаясь поймать ускользающий тревожный образ, тень мысли, бесформенной серой дымкой растворившейся в подсознании, но ничего не добился.

— Слушай, я спросить, хочу, да, — голос Ашота прервал мои терзания.

— Спрашивай, — согласился я.

— Как думаешь, мы правильно сделали, что послушали деда и приехали к Тенгизу без подарка? — похоже, что этот вопрос тревожил товарища.

— Абсолютно правильно, — улыбнулся я. — Левон Суренович же тебе всё на пальцах разъяснил. К Абхазу каждый цеховик и деловой подкатывает с подарком, чтобы решить вопросы. Он уже привык, что к нему идут с подношениями и изначально относится ко всем просителям высокомерно, ставя их ниже себя. А тут я его спас, Лысого обезвредил, и вдобавок вместе с тобою подарок вручаю. Это лишнее в такой ситуации. Во-первых, ставлю нас на один уровень с барыгами-просителями. Во-вторых, мягко давлю на него, с учетом того, что Абхаз мне обязан и дружит с твоим дедом. Если подарок примет, отказать уже будет неудобно. В-третьих, это может быть воспринято, как очередной подхалимаж, желание выслужиться и купить доброе отношение вора. А значит, его отношение, хотя он и внешне может этого не показать, изменится к худшему. Подхалимов и лизоблюдов не любит никто. Дед правильно сказал: лучше дело с Абхазом сделать, а потом подарок вручить, когда ответная услуга сработает. Левон Суренович к тому времени подберет антикварный кинжал, чашу или другую старинную вещь. Абхаз такое обожает. Выглядеть презент будет, как искренняя благодарность за уже оказанную услугу. А значит и отношение к нему будет абсолютно другим. Не как к подарку от просителей, а как к искренней благодарности за помощь. Так что, слушай деда внимательно и впитывай мудрость предка, пока есть такая возможность.

— Я всё понимаю, — кивнул Ашот. — Но все равно сомневаюсь, да.

— А ты не сомневайся, — я дружески хлопнул товарища по плечу. — Говорю же, Левон Суренович херни не скажет. Он знает Абхазца как облупленного. И если говорит, делать так, то надо слушать и молча выполнять.

— Да, дед у меня умный. Много как говорил, так и происходило, — вздохнув, признал Ашот. — Помню, как мы с ним один раз поехали в Спитак…

И тут меня словно молнией пронзило. Ускользающая мысль приобрела очертания, оформляясь в жутковатые картинки будущей катастрофы. Седьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года произойдет землетрясение в Армении! Двадцать пять тысяч человек погибших. Лежащий в руинах Спитак, десятки тысяч разрушенных домов в республике. Сто сорок тысяч инвалидов, полмиллиона оставшихся без крыши над головой! Кировакан тоже попадет в зону разрушений. Родители Гурама, Давид Вартанович и Мануш Хачатуровна, радушно принимавшие нас у себя дома, могут пострадать. А ещё его брат Вазген, маленькая черноглазая сестренка Гаянэ, не расстающаяся с подаренным плюшевым мишкой и множество других хороших людей проживающих в республике. Чёрт, что же делать? Как остановить надвигающий апокалипсис?!

— Млять, — сквозь зубы прошипел я. — Звездец, гребаный звездец.

— Что? — ошеломленно пробормотал Ашот.

— Что такое? — обернулся ко мне Гурам.

Даже Олег, кинул на меня быстрый взгляд и немного сбросил скорость.

— Ничего, — я набрал воздуха и глубоко выдохнул. — Едем дальше.

— Ты в порядке? — заботливо поинтересовался десантник, наблюдая за дорогой.

— В полном. Не обращай внимания. Я в норме.

Парни периодически с беспокойством поглядывали, но я уже пришел в себя и держал каменный «покер фейс». Одновременно лихорадочно думал, что делать.