Удача игрока (Хроники Эйнарина - 3)

Я надеялась, что ошибаюсь. Успех моих планов зависел от Узары и братьев, работающих вместе, и я уже беспокоилась, что Соргрен, человек, прямо скажем, ветреный, начинает производить дурное впечатление на чинного мага. Даже после сезонного путешествия с Узарой я все еще присматривалась к нему; я не могла представить себе, какие чувства мог бы испытать маг, узнай он о наиболее пресловутых подвигах Грена. Даже я была поражена, узнав, что он дотла спалил лавку аптекаря после того, как ее владелец пренебрежительно отозвался о Горной крови.

Но я не хотела, чтобы Узара развивал эту тему.

- Я бы предпочла не объясняться перед членами гильдий, исполняющими обязанности судей, за наше маленькое представление, поэтому нам лучше не бросаться в глаза. Не то чтобы я не была благодарна тебе за помощь, добавила я поспешно.

- Я не знал, что происходит, когда потерял тебя из виду, но меня вовсе не прельщала перспектива состязаться с тем бугаем в кулачном бою. - Узара пожал тощими плечами.

- Ты все сделал отлично, - заверила я мага.

У меня огромный опыт по выскальзыванию из неудобных ситуаций, но вынужденная необходимость охлаждать пыл моего потного обожателя вызвала бы гораздо больше проблем. Мы дошли до перекрестка, и, проверив очертания цитадели Конклава на фоне темнеющего неба, я повернула к мраморной знаменитости, размахивающей свитком.

- Чего он хотел от тебя? - нерешительно спросил Узара. Я взглянула на него с удивлением.

- А ты как думаешь? Просто еще один болван, который думает, будто все Лесные девушки - отрада плотника.

- Они - что? - Растерянность мага была совершенно искренней.

- Лежат плашмя, как доски, и ждут гвоздей. - На светлой коже Узары вспыхнул румянец, и я захихикала. - Вы, маги, ведете замкнутую жизнь, верно?

- Я слышал, ты говорила тем людям, что мы оба - Лесной Народ. - Узара замялся. - Их мужчины имеют подобную репутацию?

- Считается, что Лесные менестрели могут соблазнить кого угодно, если захотят.

Что и случилось с моей матерью. В результате она осталась со мной, а я путалась в ее юбках и разом перечеркнула все ее надежды заключить когда-нибудь респектабельный брак. Я едва доросла до материнской талии, когда начала понимать жалость в глазах ее родственников и подруг, а также осуждение, приговорившее ее к жизни экономки.

Я пожала плечами.

- Ты не обязан подтверждать баллады, Узара.

Группа молодежи вынеслась из боковой улицы, едва не сбив нас с ног.

- Куда спешите? - крикнула я отставшему, который тащил большой вонючий мешок.

- Заключенных будут ставить к позорному столбу, - проорал он с явным ликованием.

- Нам стоит на это взглянуть, - повернулась я к Узаре.

- Тебе нравится смотреть, как людей забрасывают навозом? - Маг не скрывал отвращения.

- Нет, - лениво ответила я, - но Грену нравится. У него довольно примитивные понятия о развлечениях.

Узара испустил долгий, покорный вздох.

- Хорошо.

Мы последовали за лихой молодежью и вскоре оказались на длинной мощеной площади перед зданием суда. Высокий фасад новой каменной кладки, гордый от статуй на фронтоне, маскировал путаницу крыш, по которым я однажды карабкалась к свободе. Первую горсть жалких голозадых мужчин, дрожащих в своих рубахах, вывели на площадь, дабы запереть в беспощадные челюсти позорных столбов.

- Именем Рэпонина я призываю всех собравшихся привести в исполнение справедливое наказание представленным здесь преступникам. - Первый из тюремных констеблей, осуществлявший защиту прав горожанина личной годовой службой по охране порядка в своем округе, вышел вперед, ужасно представительный в фуражке с кокардой и алым должностным кушаком на поясе. Он открыл солидный гроссбух. - Маркель Галерин, за продажу хлеба с примесью квасцов.

Тиски позорного столба с грубо выжженными в дереве весами бога правосудия защелкнулись на вырывающейся жертве.

Толпа взревела, и в опозоренного булочника полетела гнилая морковь. Среди овощей попался один мстительный камень, который сильно порезал ему щеку.

- Анзим Шаммель, за недовес.

Незадачливый Шаммель с виду был мясником и пострадал соответственно: его забросали старыми костями, обрезками шкур и жира, а под конец он получил прямо в лицо противную требуху от праздничной баранины какой-то семьи, что вызвало бурю одобрения, эхом прокатившуюся по всей площади. Видно, какая-то хозяйка решила, будто месть стоит больше, чем колбаса из бараньего желудка.

- Это действительно необходимо? - пробормотал Узара со сдержанным презрением.

- Спроси у этих обманутых женщин, что значит для них каждое пенни. Толстуха рядом со мной швырнула горсть необъяснимой грязи, лицо ее перекосилось от злобы. - Это их дети ходят голодные.