Удача бродяги: Рядом, но не вместе

– Он расстроился. Перес. Только не знаю, от того ли, что именно я оказалась под ударом, или оттого, что не смог тебя убить.

– Да он был в ужасе, когда узнал, что ты была на борту.

Я поежилась. Представить себе сеньора Переса, находящегося в ужасе, у меня не получилось.

– И что было дальше?

– Дальше все пошло кувырком. Бруно решил, что Перес нарочно мешает его сделке и отправил человека его убить. А потом, когда стало ясно, что не удалось, отправил бойцов на Эсмеральду. Потому что ты, Реми, по мнению многих – один из надежных и выполнимых способов Переса достать. Уж прости за откровенность. Я оказался возле вашего острова, потому что хотел уточнить у тебя, в каких вы с ним родственных связях, но честно говоря, никак не ожидал, что появлюсь там в разгар захвата. Был уверен, что опознан и моему участию в операции пришел конец, но де Гиву удалось вовремя все подчистить и снять с меня подозрения.

– Вы друзья? С де Гивом?

Пришла очередь Нордвелла задуматься над ответом.

– Я ему должен. Он об этом не забывает. Наверное, это можно назвать дружбой.

– А потом ты вернулся к Бруно?

– Да. Мне надо было узнать настоящих получателей и вернуть контейнер правительству, но обстоятельства снова изменились. Сержант Мозес украл контейнер для Переса.

– Или для себя?

– Да, возможно для себя. Сейчас можно только догадываться. Но спрятал он груз в том сегменте порта, где швартуются суда с правительственными идентификаторами. Бруно разозлился и снова приказал тебя похитить – тем паче, что тебя видели на Фелице. А на орбите человека отследить проще, чем на планете. Дальше – ты знаешь.

– Когда ты рассказываешь, все выглядит логично и просто, а я никак не могла связать концы с концами…

– Просто у тебя не было информации. На этот момент все почти хорошо, так? Бруно арестован. Мозес сбежал. Перес занят поисками тебя. Твои родные в безопасности.

– Но нас все равно преследуют.

Нордвелл кивнул. И добавил:

– Ничего. Справимся.

Конечно, справимся, ему легко говорить…

Я зажмурилась, представив, как много всего отделяет меня от этого «Справимся». Когда справимся?

– Реми, да ты совсем спишь. Пойдем-ка…

Я повертела головой, просыпаясь. Нордвелл смотрел на меня почти веселым взглядом почти прежнего себя.

Усмехнулся, помог встать, приобнял за плечи, словно мы – давние приятели. Направил к каюте.

Значит, почти все в порядке. Я встала, легко шагнула к своей двери, оказалась поймана за плечо – на мгновение, не больше. Как раз, чтобы не успеть возмутиться.

– Погоди.

– Что?

Обернулась.

– Я верну тебя домой. Даже не сомневайся!

Я поймала его взгляд и… поверила. Вот только в такие моменты возникает небольшое такое робкое сомнение – а хочу ли я домой?

Да нет, конечно, хочу… но…

Но отдохнуть все-таки надо…

8. О том, как меня чуть не продали

По стене растеклись рыжие потеки. И они не были старыми – капли продолжали стекать вниз, и непонятно, то ли это конденсат, то ли где-то что-то прорвало.

Я чинно сидела на откидной лавке в таможенной конторе и ждала Нордвелла, который где-то легализовывал наше «личное имущество».

Кроме меня тут грустили еще двое несчастных – небритый дядька в спецовке и внешне немного на него похожая кудрявая женщина крепчайшего телосложения. Такими я представляю себе операторов погрузчиков и бурильных установок.

Вероятно, их беседа могла бы меня развлечь, если бы они говорили на испанском или хотя бы на английском, но их язык не был мне знаком.

Кроме того, они слишком нарочито на меня не смотрели.

Я уже готова была кого-нибудь убить, лишь бы не сидеть и дальше в позе скромного пациента психиатрической клиники, когда Нордвелл наконец вернулся.

Еще теплилась надежда, что внутренние пространства астрополиса Кинга будут отличаться от «таможенного зала». Но надежда быстро умерла. Город весь, казалось, доживал последние дни. Тусклого света осветительных панелей едва хватало, чтобы не спотыкаться. Стены коридора, в котором мы оказались, покинув зону прилета, были все сплошь разукрашены какими-то нечитаемыми надписями и рисунками. Кроме того в нем отвратно пахло.

– Держись за моей спиной и не отставай!

Нордвелл шел вроде и не торопясь, но поспевать за ним оказалось трудно. В этом коридоре и в двух следующих людей мы не встретили, но все равно казалось, что здешнее угрюмое население где-то неподалеку, что оно за нами наблюдает и только ждет удобного момента, чтобы напасть.

Миновали зал, который когда-то был оранжереей. Пыль, грязь. Искусственные деревья выглядят обглоданными, и здесь все тоже разрисовано, причем, эта настенная живопись накладывается друг на друга слой за слоем, и так происходило, наверное, много лет – никто не пробовал ни смыть это, ни закрасить.

Здесь нам повстречался первый абориген – бледный до синевы чумазый подросток, одетый в черные шорты до колен и татуировку.

Он проводил нас недобрым заинтересованным взглядом.

В следующем коридоре людей стало больше, но это, наконец, был почти обычный фелицианский служебный коридор. Люди выглядели тоже почти так же, как дома. Я выдохнула, успокаиваясь. Может быть, и обойдется.