Учительница ругается (СИ)

Лицо Нины Ричи тоже неузнаваемо преобразилось! Сложнейший макияж на нем приковал к себе взгляд госпожи Симоновой, дочери местного политика. Румянец – всем на зависть! Какой-то розоватый, легкий, неестественный и оттого более красивый. Губы, будто силиконом накаченные. На них примостилась помада естественных оттенков, но все равно не понять каких именно. Много примесей, много труда.

– Ну?

Нина Ричи вскинула брови.

– Кто будет отвечать?

Класс ошалело молчал. Не учительница, а какое-то недоразумение, честное слово!

– Что ж, добровольцев нет.

Нина Ричи шумно вздохнула, подошла к столу и открыла журнал.

– У-у? О-о-о! Ах-х…

Она листала страницы, и гримасы то и дело менялись на ее лице. Было ясно, что шутки кончились.

– Какое сегодня число? Шестнадцатое? М-м-м. Под номером шестнадцать у нас находится товарищ Соловьев.

– А чего я-то? – пробасил Соловьев.

– К доске-е-е!!!

Ого! Рыжая ведьма еще и визжать умеет!

Соловьев не стал рисковать здоровьем и добровольно (почти) вышел к доске.

– Отвечай, дурень, – прошептала Нина Ричи.

Крупный воротила Соловьев, сын какого-то предпринимателя, скукожился и стыдливо сжал пухлые ручищи.

– А чего отвечать? – детским непонятливым тоном промямлил он. – Чего задали-то?

Нина Ричи торжествующе поджала губы. Настала, наконец, важная минута и для нее, коварной.

– В книжку дома не заглядывал? – она подмигнула растерянному Соловьеву. – Ух, малыш! Чего стоишь, как в бане? Садись, мой золотой.

Тот побрел, как говорится, по добру, по здорову. За партой он тряхнул огромным ухом, сильно смахивающим на вареник, и предпринял робкую попытку отдышаться.

– Два! – злорадно подытожила Нина Ричи.

– За что? – проныл было предпринимательский отпрыск, но вмиг сник, едва встретившись с размалеванными глазами Нины Ричи.

– Продолжим.

Она с умным видом вглядывалась в журнальную страницу. Страница, знакомая до боли, чего вглядываться-то? Класс напряженно молчал, ожидая явного подвоха.

– К доске пойдет, пойде-е-ет… Пойдет к доске-е-е…

– Я!

Она вскинула голову.

– Кто это? Что это такое – «я»?

Лисовский Миша, красивый щупленький мальчик, примерно поднял руку.

– Ты? – нагнула голову Нина Ричи. – Не-е-ет.

– Почему?

– Нет, значит, нет, – отрезала эта коза и вновь вернулась к полюбившемуся занятию. – К доске пойде-е-ет, пойде-е-ет, пойде-е-е-ет…

В щемящей тишине она вызывающе громко захлопнула журнал.

– К доске пойду я.

Она величественно поднялась и прошествовала на середину класса.

– Сейчас я расскажу вам историю, – Нина Ричи сузила глаза, – про очень плохих мальчиков и девочек, которые не хотят жить дружно.

Она вдруг отбила чечетку. Да так виртуозно!

– Учиться девочки и мальчики тоже не хотят.

Нина Ричи уселась на первую парту.

– Так чего же они хотят, вообще?

Она прошептала непечатное слово. Его слышал весь класс.

– Так? Будем так разговаривать? Или совсем разговаривать не будем?

Госпожа Симонова, которой надоело представление, заразительно зевнула. Раздавшийся мелодичный звонок ее сотового сменил симоновскую скуку на интерес.

– Да? – очень эротично дохнула в трубку Симонова.

Нина Ричи змеей подползла к ней и прошипела:

– Разве я не говорила, что в классе сотовыми пользоваться нельзя?

Симонова, не моргнув глазом, пропела кому-то:

– Хи-хи! Да это тут учительница ругается.

Дальнейшее стоит попросить описать знаменитому Стивену Кингу. Это по его части. Ужас, перенесенный Симоновой и ее одноклассниками, только Кинг способен в деталях передать.

…– Сашка, ты вела уроки вместо меня? Вот шальная! Приболеть нельзя. Ну, и как они? Ученики, знаешь, какие изверги!

– Знаю, – ухмыльнулась Саша, поправляя свои серо-буро-малиновые волосы. – Ира, все хорошо. Не волнуйся.

Она не рассказала сестре, как выхватила из рук вальяжной Симоновой сотовый телефон и разбила со всего размаха его о стену. Как причитала Симонова и грозилась всесильным папой, а Саша в это время по собственному сотовому набрала номер редакции известной газеты и при всем классе попросила приехать корреспондента, чтобы разобраться в конфликтной ситуации и рассказать стране, как издеваются над бедными учителями, что «если папа – депутат, так все дозволено». А Симонова закричала, что не надо корреспондента, что сами разберемся, что «у папки –выборы».

– Целых двадцать минут читала им вслух учебник. И хоть бы кто пошевелился!

– Ну? – восхитилась Ирина Ильинична. – Это они от неожиданности, наверное. А, вообще, они ко мне неплохо относятся. Я же показывала тебе, что они мне подарили?

– Да-да – поспешно заверила Саша. – Я помню.

– Вот мы с тобой, Санечка, близнецы, а ведь характерами совсем не похожи?

– Нет, Ирочка, не похожи.

– Ученики, наверное, все же заметили подвох. Отметили разницу между нами, а?

– Это точно.

– Но директор, надеюсь, не видел тебя в таком виде? Я же рассказала тебе, как пройти незаметно, – Ирина Львовна подмигнула сестре. – Мы же договаривались.

– Видел! – опустила глаза Саша.

– Что-о-о?!