Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер

К тому же возникает вопрос: а был ли начертан на конверте какой-либо обратный адрес, который и привел это письмо на Берлинский почтамт? Ведь при всех последующих описаниях этого письма-улики никакой обратный адрес никем не упоминался!

Всех подробностей маршрута послания теперь уже не восстановить, да они-то, как раз, не так уж и важны: ведь очевидцы не расходятся в основном — в том, что письмо как-то путешествовало по почтовым линиям, пока его не вскрыли контрразведчики в Берлине — и не направили на охоту за адресатом своих коллег в Вене.

Иное дело в том, что же именно обнаружилось внутри вскрытого конверта (или все-таки конвертов?). И вот тут-то противоречия начинают принимать такой загадочный характер, игнорировать который совершенно невозможно!

Николаи и сообщил сведения, подхваченные затем Кишем, Роуэном, Цвейгом и множеством других эпигонов: в конверте (у Николаи упомянуто лишь одно послание!) не было никакого сопроводительного письма![79]

Притом Николаи написал, что там лежали не какие-то кроны или марки, а крупная сумма в русских рублях![80]

Это решающая подробность имеет, с одной стороны, нелепый и загадочный характер, а с другой — позволяет свести концы с концами во всей этой удивительной истории. Только это последнее произойдет в нашей книге еще не скоро!..

Николаи не пишет, сколько в точности там было рублей, но, очевидно, вполне достаточно, чтобы сделать правильный вывод: письмо, указывавшее на крупное шпионское дело, как это сформулировал Ронге, — буквальная цитата из данного фрагмента книги Николаи!

Исходя из тогдашнего соотношения рубля и кроны (1 рубль равнялся приблизительно 2,7 крон[81]) и из сумм, упоминавшихся в связи с этими письмами (шесть, семь, восемь тысяч крон), можно предположить, что в конверте, вскрытом в Берлине, находилось от двух до трех тысяч рублей, вероятнее — круглым числом: две, две с половиной или три тысячи.

Но это, повторяем, лишь предположение: эта сумма никогда и никем в точности не называлась!

Наряду со свидетельствами Николаи и Ронге, чрезвычайно важны воспоминания непосредственного начальника последнего, полковника Августа Урбански фон Остромиц, возглавлявшего в 1909–1914 годах разведывательный отдел Австро-Венгерского Генерального штаба — Эвиденцбюро.

В русскоязычной литературе его нередко называют Урбанским. Мы тоже так поступим — так легче склонять эту фамилию; кстати сказать, Остромиц — Острый Меч в переводе с польского.

Мемуары Урбанского опубликованы в Мюнхене в 1931 году — в толстенном томе шпионских историй[82] — весом в целых 8 килограммов! Они никогда не издавались на русском, но широко цитировались русскоязычными авторами.

Его утверждения весьма оригинальны: он упоминает два письма, утверждает, как и Николаи, что никакого сопроводительного письма не было, но сообщает, как и Ронге, что там находились деньги в австрийских кронах,[83] а сразу вслед за этим приводит фотокопии одного конверта и одного письма, вложенного в этот конверт.[84] Позднее содержание этого текста, единственного (!) полностью опубликованного из всего, что якобы поступало на имя Никона Ницетаса, многократно воспроизводилось на разных языках.

Текст адреса (Никону Ницетасу) мы уже приводили, дата написания (9 мая 1913 года) устанавливается по другому источнику,[85] а на вложенном листе бумаги было отпечатано по-немецки на пишущей машинке:

«Глубокоуважаемый г. Ницетас.

Конечно, Вы уже получили мое письмо от 7 с/мая, в котором я извиняюсь за задержку в высылке. К сожалению, я не мог выслать Вам денег раньше. Ныне имею честь, уважаемый г. Ницетас, препроводить Вам при сем 7 000 крон, которые я рискую послать вот в этом простом письме. Что касается Ваших предложений, то все они приемлемы.

Уважающий Вас И. Дитрих.

P.S. Еще раз прошу Вас писать по следующему адресу: Христиания (Норвегия), Розенборггате, № 1, Элизе Кьерили».[86]

Что же это такое получается?

Где же тут два известных шпионских адреса, один — в Париже, другой — в Женеве (Rue de Prince, 11, M-r Larquer), о которых сообщил Ронге?

Куда они подевались?

И почему писать теперь нужно в какую-то Христианию?

Кстати, Христиания — это теперь всего-навсего Осло. Хотя бы это успокаивает наше воображение, воспаленное непонятными вопросами!