Учитель и ученик

Было уже около полуночи, когда зазвонил коммуникатор Аверросса. Он застонал, готовый накричать на любого, кто посчитает, что сейчас самое подходящее время для звонка, но тут же понял, что именно этого сообщения он и ждал.

Аверроэс нажал на голопроектор, и луч света принял форму Графа Дуку.

“Раэль” - сказал Дуку, его голос был глубже и серьезнее, чем когда-либо. “Ты еще не думал о моем предложении?”

- Как будто я мог думать о чем-то другом, - с коротким смешком сказал Аверросс.”

Дуку продолжал: "ты многому научишься здесь, на Серенно, вместе со мной. Ты еще даже не представляешь себе истинную Силу, но ты мог бы найти путь. Есть так много вещей, которым я научился, которым я мог бы научить тебя-гораздо больше, чем они когда-либо говорили нам в храме. Ты обретешь больше понимания, больше силы, чем можешь себе представить. Если бы мы стояли вместе—мы были бы непобедимы.”

- Рад, что ты так думаешь” - сказал Аверросс. “Но вообще-то я уже все решил. Я возвращаюсь на Корускант. Не знаю, что Совет собирается делать со мной, но я думаю, что узнаю.”

Дуку выпрямился. "Все еще твердый, как доска", - подумала Раэль. “Почему ты выбрал путь, ведущий к слабости? Путь, который обречен на провал?”

“Мы выбираем свет не потому, что хотим победить. Аверрос грустно улыбнулся. - Мы выбираем его, потому что это свет.”

С этими словами он выключил проектор, и Дуку исчез.

После

Королева Амидала вошла в святилище, опустив голову, чтобы ее изысканная прическа не царапала потолок. Когда Оби-Ван поднял глаза, она осторожно опустилась на колени рядом с ним. “Уже стемнело.- Ее голос был мягким и терпеливым, как у женщины намного старше своих лет. “Ну что, ты готов?”

Готов ли я увидеть своего Учителя, поглощенного пламенем? Знать, что я никогда больше его не увижу? - Дай мне еще одну минуту.”

Амидала прижала ладонь к его предплечью и снова вышла на улицу.

Через несколько минут тело Куай-Гона вынесут наружу и сожгут. Это был достойный конец для джедая, и он должен был сопровождаться величайшими почестями. Смерть Куай-Гона была волей Силы. Но Оби-Ван не мог примириться ни с чем из этого.

Куай-Гон лежал на белой ткани, его лицо было таким же безмятежным, как когда-то в глубокой медитации. Оби-Ван решил не одевать его в новую тунику, а позволить присутствующим на похоронах увидеть выжженную отметину в том месте, где световой меч Повелителя Ситхов пронзил его насквозь. Это был единственный намек на жестокость смерти Куай-Гона.

"Первый джедай, убитый ситхом за тысячу лет", - тупо подумал он. Эта судьба никогда и никому не должна была выпасть. Но если это должно было случиться, то почему это случилось не со мной, а с тобой?

Оби-Ван помнил, что в первые несколько лет своего ученичества они с Куай-Гоном не ладили—но он помнил это так же, как помнил даты в истории джедаев: как плоские факты, с небольшим количеством жизни для них. Вместо этого, когда Оби-Ван думал о своем времени в качестве Падавана Куай-гона, он всегда думал о годах после той миссии в Пиджале—годах, когда они стали партнерами и друзьями. Он ожидал, что пройдет через все испытания, будет посвящен в рыцари на соответствующей церемонии вместе с Куай-Гоном, и они останутся друзьями на всю оставшуюся жизнь.

Вместо этого, Оби-Ван стал рыцарем-джедаем в то утро благодаря поспешному продвижению по службе. Он никогда больше не получит от Куай-Гона совета, поддержки или дружеского общения. На самом деле, его единственное наследство от Куай-Гона было гораздо сложнее.

Он бросил взгляд на дверь святилища. Хотя уже наступила ночь, Оби-Ван мог различить силуэт маленького Энакина Скайуокера.

После Пиджала преданность Куай-Гона пророчествам никогда не ослабевала. Тем не менее, Оби-Ван никогда бы не подумал, что Куай-Гон с уверенностью определит избранного как маленького раба-мальчика. Меньше всего он ожидал, что его внезапно бросят в пользу того же самого мальчика—рана в его отношениях с Куай-Гоном, которая только начала заживать, прежде чем его учитель умер. Оби-Ван понимал причины Куай-Гона, но он не разделял убеждения своего Учителя в том, что Энакин был избранным.

И все же, подумал Оби-Ван, может быть, такова воля Силы. Куай-Гон снова поверил в пророчества в Пиджале, где он впервые начал доказывать, что джедаи должны сильнее давить на Республику в борьбе с рабством. Куай-Гон никогда не переставал спорить об этом с теми, кто готов был слушать—но он никогда не предавал свой мандат, даже на Татуине. Если Энакин-избранный, и он сдержит свое обещание освободить рабов, это исполнит все надежды Куай-Гона.