Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Я до сих пор содрогаюсь, вспоминая атмосферу зависти, мелочности и соперничества, в которой мы находились, хотя Карлос восставал против этого во всех своих книгах. Если бы я видела, что его методы дают результат, и ученики прекращают борьбу за лидерство, то приветствовала бы «Театр жестокости», «Университет жестокой любви» Карлоса Кастанеды как высшее достижение. Вместо этого я видела сокрушение духа, особенно публичным унижением, недоброжелательность, срывы, болезни и мучительные страдания.

Многое из того, что заставляло нас страдать, ярко описано в книге Джоэла Крамера и Дианы Олстэд «Записки гуру. Маски авторитарности»: «Для того чтобы вовлечь в сексуальные отношения одних и отвергнуть других, гуру создает иерархию предпочтений. Обаяние гуру порождает ложное чувство безусловной любви (читай: „магической любви“) ко всем ученикам, что является причиной тайной ревности и обид среди его последователей… Гуру гораздо легче извлекать выгоду и сохранять свою власть, если он придерживается целибата или притворяется, что придерживается… Обет безбрачия меняет отношение к совокуплению, которое наделяется более высоким статусом, чем просто сексуальная близость… Некоторые гуру активно препятствуют рождению детей или разлучают родителей с ними, это делается для того, чтобы ничего не отвлекало от гуру. Чтобы противодействовать влиянию семьи, гуру часто пробуют разорвать связи учеников с их собственными родителями… Сексуальные отношения с учениками устанавливают иерархию предпочтений, в которой последователи конкурируют за обладание статусом большей привлекательности для гуру Пусть неявно, но это порождает ложь и скрытность среди учеников».

Враждебность в группе, казалось, то развлекала, то злила Карлоса. И трудно было понять, связан ли каким-то образом этот гнев с его прогрессирующей болезнью. Типичный случай его реакции: не удовлетворившись выполнением магических пассов, которые я выполняла, он после яростных нападок сильно ударил меня кулаком в плечо, оставив на этом месте синяк. Мне нельзя было показывать свои чувства, но я не смогла удержаться от слез и заплакала. Карлос остался со мной после занятий и сказал: «Поверь мне, chola, если бы я знал другой способ, я поступил бы иначе, но у меня нет выбора».

Таким же типичным был случай на рождественской вечеринке, под конец которой Карлос вручил кашемировые шарфики всем женщинам, а их было четырнадцать, за исключением меня и Дафны, — он молча обошел нас стороной. Любое проявление чувств послужило бы основанием для серьезного наказания. Мы сохраняли невозмутимое выражение лица, что от нас и требовалось.

Однажды Карлос очень грубо обругал меня, и как только закончились занятия я быстро пошла к своей машине, чтобы никто не видел меня плачущей. Однако Флоринде об этом сообщили, и едва я вошла в свою квартиру, она позвонила.

— Некто, не спрашивай кто, даже не пытайся… Не имеет значения. Что тебе за дело? Один человек сказал, что у тебя было угрюмое выражение лица! Ты что же, хочешь заставить нас пожалеть тебя, задница? Ты что? Плачешь, чтобы разжалобить нас? Бедная крошка! Я знаю, что ты задумала, Эллис И не делай из меня дуру , поверь мне, люди все видят, не думай, что тебе это сойдет с рук. Если ты будешь продолжать в том же духе, назад тебя не позовут! Ты знаешь, какая между нами разница? Ты пизда, а я — нет.

Иногда Флоринда смягчалась и сетовала на тот беспорядок, который воцарился в группе. Наблюдая за обычной суетой после окончания одного долгого семинара, она поделилась со мной тем, что находила прискорбным: он поцеловал, он коснулся, он шептал, он ласкал. Никто не обращал внимание на Бесконечное, но все ловили малейшее его движение. Кого он постриг? Кто надел ботинки, которые по статусу соответствовали ведьмам? Кого он пригласил на ланч? У кого чей телефонный номер, у кого есть его домашний номер? Кто пошел в кино с Фло? У кого был обед с суши? Кто отправился поработать в «сад дона Хуана»? Кому дали деньги, одежду, новую машину?

Кто получил подарок, который был изношен или использовался одним из них? Кто смотрел видео у Карлоса? С кем он спал последний раз, и как часто?

Иногда Карлос оставлял метки. Однажды мы занимались любовью так неистово, что он до крови искусал мои губы, а потом во второй половине дня отослал меня работать в офис. Я выкрутилась — покрыла губы блеском.

Какое-то время Пуна и я, сдружившись, обменивались техникой китайского массажа, похожего на медицинские банки, при котором оставались следы на шее, напоминающие засосы. Гвидо рассказал мне шесть месяцев спустя, что, увидев мою шею в таком виде, он почувствовал, как «закипает от ревности».

Истории тех, кто жил коммуной, холодили мою кровь. Карлос мог вызвать одну из них для секса, и она в бешеной спешке принимала ванну, молча наряжалась и прихорашивалась, в то время как другие продолжали смотреть видео или обедать. Этим людям на самом деле было плохо.