Ученица чародея

Этьен молчал. Молчал – потому что ответить ему было нечего. Во мне все всколыхнулось от возмущения. Я вытерла тыльной стороной руки слезы. Получается, никому-никому на свете нельзя доверять? Даже тому, кто отчаянно тебя защищал? Что же выходит – он делал это ради выгоды? Тоже хотел меня использовать? Какое ничтожество! Значит, поделом ему. И мне урок – ни за что больше не влюбляться! Буду думать только о себе, как советовала Моник.

Я решительно встала с влажной кочки и пошла обратно – незачем по кустам прятаться. Сами убегайте! Я – злая колдунья! Теперь и лекаря поцелую, и короля! Пусть сгорят ко всем чертям!

Мне навстречу семенила прабабка. За ее спиной я увидела, как Этьен опустился на землю там, где стоял, и, ссутулившись, оперся на шпагу, торчащую из земли. Я уже хотела крикнуть в его сторону что-нибудь грубое, как вдруг порыв ветра донес до меня его шепот:

– Вот и влюбляйся в ведьм, кретин…

Глава 24

Солнце едва проснулось, тронув нежно-сиреневой дымкой снежные вершины, озарив всеми оттенками розового далекий Монблан, а наша странная процессия уже пустилась в путь. Впереди тяжелой поступью шагали головорезы мадам, выбирая дорогу. За ними тряслась я на трофейной лошади бок о бок с придремывающей на козле прабабкой. Следом ехал погруженный в невеселые раздумья Огюстен, ему тоже достался конь убитого гвардейца. Позади Малыш Кристоф вел под уздцы гнедого, на котором сидел Этьен с повязкой на пол-лица – даже легкий утренний свет заставлял его кривиться от боли. Годфруа-младший напряженно держался за поводья и прислушивался к топоту копыт. Ему явно было не по себе. Замыкающим группу помощникам, тоже ехавшим верхом, было велено присматривать за слепым, чтобы не упал.

Я то и дело оглядывалась на Этьена. Меня одолевали смешанные чувства: редкие всплески обиды, переходящие в жгучую вину, нежность и волнение за него. Прошлой ночью я так и не решилась подойти – сидела и смотрела на него, внезапно ослепшего, злого и растерянного, пока он не заснул. Сердце сжималось. Хотелось дотронуться, что-то сказать, успокоить, но я не находила слов.

Еще сильнее хотелось снова ощутить ту белую эйфорию и звезды внутри, но, похоже, о них придется забыть. Меня мучил вопрос: что же станет с мужчиной, если он разделит со мной ложе, если от простого поцелуя случаются такие кошмары? Его разорвет, как от пушечного ядра?

Мадам Тэйра сказала, что избранник должен быть готов, а где найти такого? Как подготовить? Сразу нырнуть поглубже в речку, чтобы не вспыхнул, как факел? Попросить перед брачной ночью написать завещание? Или отправиться по всему свету искать такое же чудовище, как я? А что, если не хочется чудовище, если меня отчаянно влечет к сумасшедшему Этьену? Впрочем, его ко мне, очевидно, больше не тянет. Утром едва услышал мой голос, вздрогнул. Огюстен тоже вежливо поздоровался, но бочком-бочком отошел и взобрался на коня.

Меня можно было поздравить: количество парней, считающих меня монстром, увеличилось. Попрошу аплодисменты!

– Эх, – крякнула рядом мадам Тэйра, – все переживаешь? Лица на тебе нет. Лучше на горы посмотри, красота какая!

– Лица, скорее, у Этьена нет, – вздохнула я, но все-таки подняла глаза.

По обе стороны от каменистой дорожки росли грандиозные сочно-зеленые ели. На концах их темных лап распушились молодые побеги, будто малыши на руках у родителей. Пахло хвоей и разнотравьем. Впереди высились причудливые иссиня-серые скалы. Подальше виднелась словно нарисованная художником солнечная долина с волнистыми холмами пастбищ и крошечными коричневыми коровками. Но меня весь это пейзаж ничуть не тронул. Я только встревожилась, заметив, что скоро придется спускаться по крутому склону. Как же с ним справится Этьен? Я обернулась. Он, похоже, немного приспособился и сидел увереннее, отчего-то поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, словно рассматривал что-то. Да разве это возможно с повязкой на глазах?

– Хватит думать об этом порченом. Не пара он тебе! – недовольно буркнула мадам Тэйра.

– Почему вы все время называете Этьена порченым? – поинтересовалась я тихонько. – Разве он виноват, что родился сыном чернокнижника?

– Кабы только родился… – проворчала старуха. – Ирод этот, папаша его, мальчишку темным силам отдал.

– Как это? – ужаснулась я.

– В посланника превратил. Чтобы с демонами общаться.

Я сглотнула, пораженная:

– Лекарь отправлял его в преисподнюю?

– Ой, что за глупости! – замахала руками мадам Тэйра. – Куда все проще. Дети в определенном возрасте, особливо мальчики – те, что потоньше, почувствительнее, с миром духов проще сообщаются, чем взрослые. Многие так же, как ты, цветные облака над людьми замечают, но с возрастом забывают.

– А что же с Этьеном?