Ученица чародея

– А что это у него в штанах шевелится? – поинтересовалась я у Годвина, понимая, что если что-то и должно шевелиться в мужских штанах, то спереди, а не сзади.

– По-моему, это хвост, – ответил мне чародей. – Просто он дырку в штанах не делал, а заправил его.

– Верни мне мою корону! – зарыдал хвостатый хозяин, сжав разбитые в кровь кулаки. – Или хотя бы поставь подпись в трудовой книжке, чтобы я мог получать достойную пенсию! Мне же жить на что-то надо! Имей же совесть!

– Имею совесть регулярно! – огрызнулась я на необоснованные обвинения со стороны этого типа.

«Это смотря кто кого! Да за такие слова я тебе спать спокойно не дам!» – обиделась совесть, которая считала меня бесплатным приложением к себе, любимой.

Чародей, который внимательно следил за этой трагикомедией, рассмеялся.

– Это мы удачно заглянули! – улыбнулся Годвин, затаскивая бедолагу в дом. – Пойдем, страдалец, сейчас мы тебе все объясним.

Икая, всхлипывая, расплескивая содержимое стакана и все еще промахиваясь мимо рта, хозяин пытался выслушать нашу историю. Историю рассказывал Годвин, потому как стоило мне открыть рот, как у бедняги сразу начинался очередной приступ «любви и обожания», больше похожий по симптоматике на эпилепсию и бешенство одновременно.

На столе лежали закуски, на полу валялись пустые бутылки, а украшал весь натюрморт мой портрет в полный рост, нарисованный очень даже профессионально, из которого торчали дротики, ножи и все колюще-режущее, что можно было найти под рукой. Даже старый ржавый топор нашел свое место в районе моей шеи.

– Так что это была не Сима… Это был ее муж… – подытожил свой рассказ Годвин, краем глаза изучая эту инсталляцию.

«Что хотел сказать гений этим шедевром постмодернизма?» – воскликнула совесть голосом гида. Как хорошо, что она у меня тефлоновая и отходчивая. Не знаю, что бы я делала, если бы она все принимала на свой счет.

«Искусство требует жертв!» – ответила я, чувствуя себя настоящей жертвой искусства. Не очень приятно, знаете ли, когда в твой портрет метают дротики!

– Познакомься, Сима, – лениво сказал Годвин. – Это бывший владелец короны, которую вы со своим дражайшим супругом никак не можете поделить! Я не знаю, как насчет брака, но развод в вашем исполнении, если дело до него дойдет, вместе с дележом имущества обещает стать феерическим зрелищем, если вы так будете делить каждую наволочку.

Пока бедный пострадавший от произвола нашей новообразованной ячейки общества сидел и переосмысливал все сказанное моим спутником, поглядывая то на меня, то на портрет, потом снова на меня и снова на портрет, отмечая разительное сходство, я стащила бутерброд и самозабвенно хомячила его.

– Может, руки ей свяжем? – тихо спросил экс-король, обращаясь к Годвину. – Неспокойно мне на душе… А то мало ли, а вдруг у них вся семейка того…

– Согласен! Но торопиться пока не будем! – улыбнулся Годвин, наливая хозяину и себе. Я уже хрустела огурцом, закусывая за троих.

– Как же фше это проижофло? – поинтересовалась я с набитым ртом, глядя на то, как вздрагивает экс-правитель при звуке моего голоса.

– Был приемный день, ничто не предвещало беды. Смотрю, в зал вошла хрупкая блондинка в свадебном платье с мечом в руках. «И кто здесь главный?» – наивно интересуется она. Я хотел было выставить ее за дверь, но моя стража полегла в неравной схватке с этим чудовищем! Вытерев кровь с меча подолом юбки, красавица нехорошо улыбнулась и выдала: «У меня сегодня свадьба, и мне нужен красивый свадебный подарок для самого дорогого человека!» Я попытался объяснить, что здесь дворец, а не сувенирная лавка, но девушка отрицательно покачала головой, мол, обычная безделушка ее не устраивает. А вот корона, что красуется у меня на голове, – очень даже миленькая. И не мог бы я быть так любезен снять ее и завернуть в подарочную упаковку с красной ленточкой? Я просто обалдел от такой наглости! Какая-то девка пытается права качать в моем дворце! Да знает ли она, с кем разговаривает! Я очень рассердился и решил испепелить ее на месте, но не тут-то было. Красавица, которая отзывалась о себе в мужском роде, с гаденькой улыбочкой поставила щит. А потом заявила, что теперь эта корона ей нужна из принципа и если я не отдам ее по-хорошему, то будет по-плохому. В крайнем случае девушка обещала снять ее с моего трупа. Я сначала рассмеялся, а потом понял, что означает в ее понимании «по-плохому». Не настолько плохо, как могло бы быть, но корону она сняла с полубесчувственного тела. Красавица взяла трофей, подошла к зеркалу, чтобы примерить ее, мол, мило ли она будет смотреться на ее невесте… Я был в недоумении, но расспрашивать ее о подробностях личной жизни мне очень не хотелось… И после того как корона очутилась на ее голове, вместо красавицы передо мной стоял мрачный тип. Мне тут же изменил рассудок, а следом за ним и память, когда я увидел голубой огонек в его руке. Вот и вся грустная и короткая история.