Ученица чародея

– «Просим явиться по адресу: улица Отчаяния, дом 13 для съемки ролика для дальнейшей трансляции в рамках предвыборной программы!» – закончил Годвин и тут же извлек буклет моего мужа, который почему-то лежал в моем письме. На обложке был изображен мой супруг, причиняющий добро и наносящий радость, окруженный испуганными грешниками, которые шарахаются от него. А на обратной стороне была изображена я. В белом платье, с белыми крыльями, сверкающим нимбом над головой, в окружении цветов. Почему-то в руке я сжимала арфу, а в моих глазах читалась кротость ягненка. Как бы то ни было, но получилась я великолепно. Загадочной улыбкой Джоконды я намекала, что «щас спою». С грустью я ощутила духовное родство с павлином, пожалев, что безвестный художник не смог передать всю красоту моего пения посредством живописи.

«Картина Мунка «Крик» передает всю гамму чувств, которую испытает тот, кто хоть раз услышал твое пение!» – зевнула совесть, неплохо выспавшись.

Ха-ха! А я уже собиралась вымыть пол специалистом по пиару, состоящим на службе сил зла, а тут такой шедевр! Еще немного, и меня здесь канонизируют в рамках предвыборной агитации. Из конверта вывалилась еще одна бумажка. Я развернула ее и прочитала, чувствуя, что газете «Вечерняя империя» еще многому предстоит учиться. Это был боевой листок, выпущенный нереально огромным тиражом, дабы скомпрометировать меня в глазах избирателей. Очевидно, канцелярия и наборщики текста уже изрядно устали, поэтому количество «очепяток» превышало все допустимые нормы!

Назывался он… Сейчас-сейчас… Фух… «У одного из кандидатов рыльце в паху!» Я сглотнула. Я понимаю, что у кого-то есть зубы в труднодоступных местах, куда никак не может достать обычная зубная щетка, но столь явной мутации я у себя не наблюдала. Обидно было бы, если речь шла о моем «рыльце» и не о моем «пахе», или даже наоборот, но, собравшись с силами, я решила прочитать все до конца.

Уважаемые избиватели!

А ведь была у меня надежда, что все обойдется без рукоприкладства! Я понимаю, что выборы добром не кончатся, но все же…

Я лично знаком с одним из кандидатов, поэтому не могу молчать! Я должен донести до вас всю правду, чтобы не допустить страшной ошибки! Я знаю Симу уже давно. Она – святая простата!

У кого что болит, тот про то и говорит… Я пробежала листовку глазами, зацепившись за предложение:

Поскольку она святая, то требую колонизировать ее!

Проклятый Т 9. Есть ли жизнь на Симе? Нет ли жизни на Симе? Будет! Почему не «канализировать»? В свете последних событий и названия партии это было бы вполне уместно! Ха-ха! Вы пошутили, я посмеялась. Я скомкала листок и бросила его на пол. Завернувшись в одеяло, я твердо решила проспать до выборов…

– Сима! Подъем! – возмутился чародей, стаскивая меня с кровати вместе с одеялом. – Я бы не стал валяться в кровати в твоем положении!

– А что такое? – злобно спросила я. – Я уделала Вадима на дебатах, поэтому могу почивать на лаврах под одеялом в ожидании, когда за меня все проголосуют!

– А ты знаешь, что они теперь транслируют дебаты каждый день, и ты в них просто киваешь? Что бы тебе ни говорили, ты просто киваешь! – Годвин встряхнул меня. – Киваешь и со всем соглашаешься!

– И на что я согласилась? – поинтересовалась я, понимая, что это полный бред.

– Со всем! И с тем, что ты святая, и с тем, что ты агент рая, и с тем, что ты… – начал перечислять Годвин, загибая пальцы.

– По фигу! – сказала я, обнимая подушку. – Никакой ролик не поможет. Наша целевая аудитория не смотрит никакие ролики.

– Но если ты проиграешь, он убьет тебя! – возмутился чародей, не понимая, почему я спокойна, как удав.

– Ты договор читал? В день выборов моя душа будет принадлежать аду. И ничего он мне сделать не сможет! Максимум – отправит на круги, а там я уже была. Ничего там страшного и сверхъестественного нет. Так что не поднимай панику! Ты вернешься домой и будешь вспоминать меня, разгребая остатки башни в надежде, что что-то уцелело… – ответила я, понимая, что такой исход меня не устраивает, но, в случае чего, придется смириться.

– Как знаешь! – обиделся Годвин и оставил меня наедине с подушкой. А зря… Снился мне страшный сон. Снился мне подсчет голосов. Я проигрывала с таким отрывом, который ставил под сомнение всю целесообразность выборов. Озверев от такой несправедливости, я бросалась на всех в надежде, что мне удастся вытрясти из них душу, и усиленно занималась агитацией.