Ученик орла

Обстановка, конечно, паршивая — дождь, облачность ползёт над самой землёй, — но это ещё цветочки в сравнении с тем, когда вылетает генерал Полозов. Он ходит на задания в погоду, нелётную даже для мух: пятьдесят метров высота, километр видимость, снег такой, что глаза слепит, — всё равно генерал выводит свои девятки на цель. И сыплются вниз бомбы. Ошалевший от неожиданности противник теряет всякую способность к сопротивлению.

В войну гвардии генерал-майор авиации Николай Михайлович Полозов командовал дивизией пикирующих бомбардировщиков. Он был уже дедушкой и получал письма от внучки.

Внучку, говорят, генерал любил, но, когда ему напоминали о том, что он дедушка, сердился.

«Лётчик должен быть всегда молодым», — это были любимые слова генерала. И слова эти подкреплялись делами. Дедушка-генерал не проходил мимо волейбольной площадки, чтобы не скинуть китель и не постукать по мячику, мог с иным лейтенантом потягаться на турнике, а если в клубе на танцах появлялась симпатичная девушка, то и здесь Полозов не терялся.

Обычно ординарцы точней всех окружающих характеризуют своих начальников. Полозовский вестовой в узком кругу штабных говорил о своём генерале:

— Больно уж наш общественный. Только что погоны генеральские, а так чистый старший лейтенант.

Генерала любили. И, конечно, не только молодой задор, простота и весёлый нрав были тому причиной.

Прежде всего Полозов — умный лётчик, лётчик-вожак, большой мастер. У него что ни полёт — новость, что ни день — победа.

И такое, бывает, выдумает — сто лет изобретай, в голову не придёт. За примером ходить недалеко.

Возвращается как-то Полозов с задания, ведёт домой своих бомбардировщиков и у самой линии фронта видит: на параллельном курсе «Юнкерсы» следуют. Их истребители сопровождают — звено «Фоккеров».

«Фоккеры» Полозова не трогают, у них другая забота — своих бомбардировщиков от наших истребителей прикрыть. А полозовские «Пе-2», «пешки», — сами бомбардировщики, не от них беды ждать. Спокойно летят «Юнкерсы», вьются вокруг них тупорылые «Фоккеры», и ни те, ни другие на Полозова внимания не обращают.

Полозову обидно: «На наши войска «Юнкерсы» идут, а я что ж, смотри да на своих истребителей надейся? Может быть, они и извещения ещё не получили и по тревоге не поднялись!»

А время идёт, и нет на войне ничего дороже упущенной минуты… Что — минуты! Секунды, одного критического мгновения. Упустил — не воротишь. Потом хоть локти кусай — поздно. И расплата за упущенное страшная — кровь.

Щурится генерал, улыбается своим никому ещё не ведомым пока мыслям. Включает передатчик, и слышат командиры ведомых машин знакомый, простуженный на высотах голос:

— Рубанём, сынки, дружно!

— Стрелкам за «Фоккерами» смотреть! 

— Сомкнись! Пошли!

Девять «пешек», девять пикировщиков, вопреки всем принятым понятиям о назначении бомбардировочных кораблей, с дерзостью истребителей идут на врага.

Побеждает воля, внезапность и инициатива — это железный закон войны.

Сближаются машины. Бьют пушки.

Самовары не пляшут вприсядку, бомбардировщики не атакуют воздушных целей — это общеизвестно, это аксиома. Противник это знает, этому его учили, в этом он убедился в военном небе многих покорённых стран. Он даже не пытается свернуть в сторону.

Одна атака — четыре факела.

Вот он какой, гвардии генерал-майор Полозов! Самое верное ему прозвище: генерал «Внезапность», и не зря так называют своего комдива ведомые лётчики.

«Пионерская эскадрилья»

— Смирно! — скомандовал дежурный по части и начал обычный утренний рапорт. — Товарищ командир, личный состав части находится на аэродроме. В готовности номер один — эскадрилья капитана Овчинникова. За время моего дежурства случилось «чепе» — из кабинета комиссара украли скатерть.

Дежурный мог доложить мне о чём угодно: о наводнении, пожаре, коллективной пьянке, но о краже на аэродроме, в штабе авиачасти, в военное время… Нет, это казалось немыслимым. За всю мою долгую лётную службу ни о чём подобном я никогда даже не слышал.

Но красной шёлковой скатерти действительно не было, и посреди тесного кабинета комиссара стоял необычно голый стол с фиолетовыми чернильными пятнами на неровной, изрезанной неизвестно когда и кем столешнице. Поручив начальнику штаба расследовать это необычное происшествие, я уехал на аэродром.

События, о которых я здесь рассказываю, происходили во время боёв на Халхин-Голе. Наш полк считался в ту пору молодым. Он был только что сформирован из двух эскадрилий подмосковной истребительной бригады и одной забайкальской. Забайкальцами командовал капитан Овчинников.