Ученик чародея

— Подумай над тем, почему убит один Круминьш? Почему жив, здоров и, кажется, не опасается преследования врагов Силc?

Несколько мгновений Грачик недоуменно глядел на Кручинина. И, словно опасность для Силса уже где-то возникла и стала реальной после напоминания Кручинина, Грачик посмотрел на часы и взялся за шляпу.

Кручинин, привыкший к экспансивности друга, всегда испытывавшего необходимость немедленно реагировать на возникающие идеи, со снисходительно-добродушной усмешкой сказал:

— Иди, иди, я сейчас буду у тебя.

После ухода Грачика он достал фартук, подпоясался и, весело насвистывая, принялся за мытьё чайной посуды. При полном пренебрежении к порядку в комнате, начиная с письменного стола и кончая постелью, Кручинин считал, что чайный сервиз должен быть тщательно вымыт после каждого чаепития. Он прополоскал чайник сначала горячей, потом холодной водой, понюхал его и, лишь убедившись в том, что там не сохранилось запаха заварки, поставил в буфет.

Проделав все это, он не спеша надел шляпу и отправился в прокуратуру, напевая под нос:

А наутро она вновь улыбалась
Перед окошком своим, как всегда,
Её рука над цветком изливалась,
И из лейки лилася вода.
Блим-блом… Блим-блом…

36. ЛИСТОК ИЗ БЛОКНОТА УТОПЛЕННИКА

Память Кручинина и строгая логичность мышления давали ему возможность продолжать давно прерванную беседу так, словно он только что услышал последнюю реплику или сам закончил предыдущую фразу. Эта манера не раз ставила в тупик его собеседников. Но Грачик нисколько не удивился, когда Кручинин, входя к нему в кабинет, проговорил:

— Почему же Силс не боится? Мне хотелось бы получить ответ на такой вопрос: сидели ли преступники здесь, у нас, давно, на консервации или засланы недавно?

— Разве я не доложил вам, что один из них наверняка пришёл оттуда теперь? — спросил Грачик. — Ведь известно решение эмигрантского «Совета» послать сюда человека. Один из двух он и есть. — Порывшись в папке, Грачик протянул Кручинину листок: — Вот анализ графита из карандаша, принадлежавшего «милиционеру».

— Ты ещё раз хочешь уверить меня, что именно этим заграничным карандашом написано письмо Круминьша и что карандаш был очинен заграничным ножом, полученным тобою от рыбака. — Кручинин иронически рассмеялся. — Скажите, пожалуйста, как милостив случай к товарищу Грачьяну: сам подсовывает ему всё, что нужно!

Не скрывая недовольства отповедью, Грачик то нервозно собирал разложенные по столу бумаги и папки, то снова принимался их раскладывать. Кручинин делал вид, будто не замечает волнения друга, щурясь от дыма папиросы, стал просматривать последние листы дела. Остановившись на одном из них, постучал пальцем по бумаге:

— Что это за пустой листок был вложен в блокнот утопленника. Ты его исследовал?

— Он пуст.

— А ты сам проверил работу экспертов?

— Повторяю: листок пуст.

— Именно потому, что он чист, — раздражённо сказал Кручинин, — я и спрашиваю: ты сделал всё, что мог, чтобы узнать, что на нём написано?

— Эксперты… — снова начал было Грачик, но Кручинин перебил, протянув руку:

— Дай экспертизу!

Грачик послушно передал ему заключение лаборатории. Кручинин ещё раз внимательно просмотрел его: лаборатория действительно очень добросовестно исследовала листок. Его снимали в ультрафиолетовых и в инфракрасных лучах, был применён люминесцентный анализ. Заключение экспертов гласило: ни перо, ни карандаш не касались этой бумаги.

— Верю, — сказал Кручинин, возвращая Грачику заключение лаборатории. — Перо и карандаш его не касались. Ну, а как насчёт кисточки? Тогда никакое фотографирование не могло обнаружить повреждений поверхностного слоя бумаги. Но микрорентгенограмма могла бы кое-что дать: просвечивание рентгеном показывает хорошие результаты, когда имеешь дело с симпатическими чернилами.

— Да, если для чернил использованы растворы солей тяжёлых металлов! Но… — начал было Грачик.

— Э, да ты, оказывается, в курсе дела! — сказал Кручинин тоном, словно осведомлённость Грачика была для него неожиданностью. Он всегда радовался, обнаруживая знания Грачика в той или иной области, и не сомневался в его любознательности, но подозревал, что восточная неторопливость подчас мешает молодому человеку. Кручинин любил сравнивать выводы следователя с диагнозом врача: от них зависела судьба живого человека, а подчас и его жизнь. Разве судебная практика знает мало ошибок, произошедших из-за недостаточной квалифицированности следователей и судей. Только стремление к глубокому познанию своей специальности могло обеспечить, по мнению Кручинина, безошибочность в работе. Продолжая свою мысль об исследовании листка, написанного симпатическими чернилами, Кручинин сказал: — Ценным преимуществом рентгеновского способа является то, что он не приводит к повреждению документов…