Учение Великих Махатм

Вы понимаете, не правда ли, что это не моя вина, если я не могу встретиться с вами, как мне хотелись бы. Также это и не ваша, но скорее вина вашего длящегося всю жизнь окружения и особо щекотливого свойства задания, которое мне доверено с тех пор, как я знаю вас. Поэтому не обвиняйте меня в том, что я не показываюсь вам в более осязаемом для вас виде, как хотели бы вы, да и я сам хотел бы показаться. Если мне не разрешено это выполнить для Олькотта, который уже пять лет трудится для нас, то как я могу сделать это для таких, которые еще не подверглись ни одной его ступени подготовки? Это одинаково также относится к лорду Крауфорду и Болкаресу, прекрасному джентльмену, плененному Миром. У него искренняя и благородная натура, возможно, слегка сдержанная. Он спрашивает, какую надежду может питать? Я говорю: всякую, ибо он обладает тем, что имеют очень немногие – неисчерпаемым источником магнетического флюида, который, будь у него только время, он мог бы вызывать целыми потоками, и ему не нужен никакой другой учитель, как только он сам. Его собственные силы совершали бы нужную работу, и его великий собственный опыт был бы ему верным руководителем. Но он должен быть настороже и избегать всяких посторонних влияний, особенно тех, которые антагонистичны величественному учению о человеке, как интегральном Браме, микрокосме, свободном и совершенно независимом как от помощи, так и от контроля незримых сил, которые "новым откровением" (напыщенное слово!) называются "Духами". Его лордство поймет без дальнейших объяснений, что я хочу этим сказать; он может прочесть эти строки, если захочет и если заинтересуется мнением неизвестного индуса о нем. Если бы он был бедным человеком, он мог бы стать английским Дюпоте с прибавлением великих научных достижений в точных науках. Но, увы! Что пэрство приобрело, то психология потеряла… Однако, и теперь еще не слишком поздно. Но видите, даже после овладения магнетической наукой и после отдачи своего могущественного ума изучению благороднейших отраслей точных наук, даже ему удалось приподнять не более, как маленький уголок завесы над тайною. О! Крутящийся, нарядный, блистающий мир, полный ненасытного честолюбия, где семья и государство делят между собой благороднейшую натуру человека, как два тигра свою добычу, оставляя его без надежды и света. Сколько рекрутов мы могли бы иметь оттуда, если бы не требовалось никаких жертв! Письмо его лордства к вам дышит искренностью, окрашенной сожалением. Это хороший человек в сердце своем со спящей способностью быть значительно лучше и счастливее. Если бы жребий его был брошен не так, и если бы все свои интеллектуальные способности он обратил на культуру Души, он достиг бы гораздо большего, чем ему когда-либо снилось. Из такого материала делались адепты в дни арийской славы. Но я не должен задерживаться дальше на этом и прошу у его лордства прощения, если я переступил каким-либо образом границы приличия в этом слишком свободном "психометрическом описании характера", как сказали бы американские медиумы… "полная мера лишь служит границей избытка", но я не осмеливаюсь продолжать. Ах, мой слишком положительный и все же нетерпеливый друг, если бы у вас были такие спящие возможности!

"Непосредственное сообщение" со мной, о котором вы пишете в вашей дополнительной записке, и которое могло бы принести "огромную пользу самой книге, если бы на это было дано соизволение", конечно было бы даровано тотчас же, если бы это зависело только от меня. Хотя неразумно часто повторять самого себя, все же я хочу, чтобы вы поняли неисполнимость такого соглашения, если бы даже на это было дано соизволение Наших Старших, и поэтому позволю себе вернуться к краткому просмотру уже изложенных принципов.

Мы могли бы не затрагивать наиболее животрепещущий пункт, которому вы, возможно, заколебались бы поверить, что отказ касается настолько же вашего собственного спасения (с точки зрения ваших мирских материальных соображений), насколько и моего вынужденного подчинения освященным временем Правилам. Опять-таки я мог бы указать на Олькотта, который, если бы ему не было разрешено сообщаться с нами непосредственно, мог бы впоследствии проявлять меньше усердия и преданности, но больше благоразумия. Но это сравнение, несомненно, показалось бы вам натянутым. Олькотт, – сказали бы вы, – энтузиаст, упрямый, нерассуждающий мистик, который слепо пойдет напролом и не позволит себе смотреть вперед своими собственными глазами. Тогда как вы – трезвый здравомыслящий человек реального мира, сын вашего поколения холодных мыслителей, всегда держащих фантазию взнузданной и говорящих энтузиазму: "До сего места и не далее"… Возможно, что вы правы, возможно – нет. "Никакой лама не знает, где бер-чен жмет, пока его не наденет", – говорит тибетская пословица. Однако оставим это, так как я должен сказать вам, что установка "непосредственного сообщения" была бы возможна лишь при следующих условиях: