Учение Оптинских старцев

Если это так (а это, увы, так), то надо смириться и принять ту жизнь, которую имеем. И благодарить Бога за все, что он дал в ней свершиться или, наоборот, не свершиться. Ибо скорби, посланные Богом для нашего исправления, гораздо ценнее тех незаслуженных благ, о которых мы мечтали и которыми Он нас не благословил. Самый же ценный дар и самое лучшее человеческое качество, которое Сам Бог прежде всего ищет в человеке, – это смирение. Как только человек обретает смирение, он приобретает и все необходимое. Потому что смиренному всего достаточно, всего хватает. Смирение же и возносит человека к Богу, подающему смиренным благодать.

Но прийти к смирению невозможно, если не знать своих грехов, пребывать в духовной слепоте. Поэтому радость прозрения заключена в сознании своей греховности. Прп. Никон обращает на это внимание:

Успех и радость инока в сознании своей греховности, в видении грехов своих. Нужно не только видеть свою греховность, нужно и все поступки свои, всю жизнь и деятельность построить в полном согласии с сознанием и видением своей греховности.

Зрение грехов есть дар Божий. Его надо просить себе у Бога [2, т. 2, с. 46].

Построить всю жизнь на осознании своей греховности означает построить ее на покаянии. Если на покаянии, значит, на терпеливом несении своего осознания себя как неисправного, худшего, недостойного – но идущего к исправлению, к тому, что Бог определил как достойное и лучшее. Ради достижимости этого лучшего, вплоть до святости, принимается положение худшего, вплоть до последнего грешника.

Парадокс? Нет, единственный правильный ответ на раздвоенность нашей жизни, ее протекание между двумя полюсами напряженности, полюсом добра и полюсом зла. Ибо чем глубже и полнее видение своей греховности, тем меньше самопревозношения, тем решительнее разрыв со злом, тем сильнее и естественнее тяга к добру, тем скромнее оценка себя и большая любовь к другим. Потому зрение грехов воистину есть дар Божий, который надо просить у Бога. Получив же этот дар, хранить его и беречь.

Прп. Иларион отмечает:

В случае какого-либо поползновения в делах, словах и мыслях тотчас раскаиваться и, познавая свою немощь, смиряться и понуждать себя видеть свои грехи, а не исправления: от разсматривания грехов приходит человек в смирение и сердце сокрушенно и смиренно стяжавает, которого Бог не уничижит [2, т. 2, с. 46].

Как только сознание зафиксирует движение к греху, будь то дела, слова или мысли, необходимо сразу же раскаяться. Причем вслед за раскаянием должно последовать познание своей немощи, неспособности удерживаться от греха. А затем и смирение как отказ от помысла о собственном совершенстве ввиду явного собственного несовершенства.

Такое редко кому нравится, так как самолюбие человека страдает, но польза от этого неоценимая. Поэтому надо понуждать, заставлять себя видеть свои грехи, а не исправления. Переключив внимание на грехи, человек острее и полнее их видит, глубже осознает их губительную роль в своей жизни. С другой стороны, он меньше подвержен преувеличению собственных достоинств, которое от повышенного внимания к исправлениям обыкновенно происходит.

Рассматривание грехов означает не мимолетное и поверхностное, но постоянное внимание к ним, вплоть до мелочей. От этого человек привыкает к мысли о своем несовершенстве и быстрее приходит к смирению. В состоянии смирения он уже может рассчитывать на помощь Божию, так как Бог смиренным подает благодать. И, таким образом, достигает цели покаяния – соединения с Богом через милость Божию.

Привычка к смирению необходима еще и для того, чтобы вынести очистительное наказание. Прп. Амвросий замечает: