Учение о перевоплощении

«Вместо переселения душ существует только превращение того же самого животного, соответственно с тем, что его органы находятся в ином положении и развиты более или менее» [LXXIX].

Однако он признает родство своих взглядов с древним учением о переселении душ, которое, по его мнению, есть «не что иное, как учение о трансформации, плохо понятое» [LXXX]. Бейль также считает «гипотезу Лейбница более или менее сходною с учением индостанских философов» [LXXXI]. Вскоре после смерти Лейбница его знакомый M. G. Hansche рассказал следующее: однажды Лейбниц в компании пил кофе и сказал, что в проглоченном кофе, может быть, есть несколько монад, которые со временем станут людьми [LXXXII].

Учение о перевоплощении как средстве совершенствования, ведущем на вершины бытия, обыкновенно бывает связано с признанием множества ступеней жизни не только вниз, но и вверх от человека. Эту мысль мы находим и у Лейбница: «согласно с разумом», говорит он, «и то, чтобы были способные к восприятию субстанции ниже нас, как есть таковые выше нас; и чтобы наша душа, далеко не будучи последнею из всех, находилась в середине, от которой возможно было бы спускаться и подниматься; иначе пришлось бы допустить недостаток постепенности, который некоторые философы называют пробелом в формах, vacuum formarum» [LXXXIII]. «Существует бесчисленное множество тел такой величины, как земля, и больших, которые имеют столько же прав, как земля, имеют разумных обитателей, откуда вовсе не следует, что они должны быть людьми» [LXXXIV].

Какое разнообразие видов жизни допускал Лейбниц, видно из следующего примера: «ничто не мешает», говорит он, «чтобы во вселенной были живые существа (des animaux), подобные тому, какое Сирано де Бержерак встретил на солнце; тело этого существа было своего рода жидкостью, состоящею из множества маленьких живых существ, способных принимать порядок сообразно желаниям большого существа, которое таким образом моментально трансформировалось, как ему было угодно, и нарушение непрерывности так же мало вредило ему, как удар веслом не вредит морю» [LXXXV].

Среди философов, развивающих систему монадологии, примыкая к Лейбницу, часто встречается учение о перевоплощении, и это обстоятельство также может рассматриваться как подтверждение того, что оно содержится в философии Лейбница или, во всяком случае, последовательно вытекает из её основ. Укажу лишь на имена таких сторонников учения о перевоплощении, как Гердер, Дроссбах, Ренувье, Козлов, Лютославский. К сожалению, и у преемников Лейбница оно мало разработано в деталях. Между тем в той форме, как оно дано Лейбницем, оно обладает высокою ценностью и со стороны общего характера, придаваемого им целому мировоззрению, и в применении к решению ряда частных проблем. Выскажу по этому поводу несколько замечаний, не пускаясь в подробности, так как развивать детали этого учения надобно было бы в особой книге в связи с современною философиею и наукою, а не с историею мысли Лейбница. В нижеприведенных соображениях я буду иметь в виду ту разновидность монадологии, которая развита в моих сочинениях.

Каждый индивидуум, как субстанциальный деятель, бессмертен; жизнь каждого из них в виде ряда метаморфоз длится в течение всего мирового процесса, так что история мира есть органическое единство историй или, можно сказать, биографий бессмертных индивидуумов. Когда эти индивидуумы сочетаются в целостные единства – организм животного или растения, муравейник, улей, государство, церковь и т. п., во главе такого единства стоит центральная монада и жизнь целого имеет личный индивидуальный характер.

В таком понимании исторического процесса личный, индивидуальный характер его утверждается в предельной возможной степени. Материалистический, механистический атомизм также считал каждый атом вечным и рассматривал мировой процесс (правда, не как органическое единство, а) как сумму струй, из которых каждая есть непрерывный ряд движений вечного атома. Однако в механическом атомизме не может быть речи о жизни атома, о его биографии: атомы однообразны, лишены индивидуальных черт, ряды изменений движений и положений каждого атома лишены смысла и цели, в них нет ни совершенствования, ни упадка. Наоборот, согласно монадологическим учениям, субстанциальные деятели индивидуальны, т. е. неповторимы по бытию и незаменимы по ценности; каждый из них совершает целестремительные действия не только физические, но и душевные и духовные; каждый из них есть потенциальная личность, способная стать действительною личностью, т. е. разумным, нравственно ответственным существом; жизнь такого существа есть исторический процесс, она заслуживает биографии. Всякая такая метафизическая система может быть названа персонализмом, так как в ней основной онтологический элемент есть личность или потенция личности.