Учение и ритуал высшей магии (Часть I)

С какой стати отвечать буду я неверию любопытных? Если, ради того, чтобы научить их, я подвергаю себя опасности насильственной смерти, - конечно, они меня не спасут; если же они боятся за самих себя, - пусть воздержатся от неразумных поисков; вот все, что я могу им ответить. Возвращаюсь к магии-отравительнице. Александр Дюма в своем романе "Монтекристо" открыл некоторые приемы этой мрачной науки. Я не стану .повторять за ним печальные теории преступления,-как отравляют растения, как мясо животных, которых кормят отравленными растениями, становится вредным для здоровья и может, становясь, в свою очередь, пищей людей, причинить им смерть, причем не останется никакого следа яда; я не буду объяснять, каким образом ядовитыми мазями отравляют стены домов и воздух, которым дышат, курениями, для употребления которых оператор должен надевать стеклянную маску Сант-Круа; оставим древней Канидии ее гнусные тайны и не будем стараться узнать, насколько усовершенствовали адские обряды Сатаны искусство Локусты. Достаточно сказать, что эти злодеи самого худшего сорта одновременно перегоняли болезнетворные яды заразных болезней, яд гадов и ядовитый сок растений; у грибовидных опухолей они заимствовали их ядовитую и наркотическую жидкость, от дурмана - его удушающее начало, от персикового дерева и лавровишни - яд, одна капля которого, принятая внутрь или влитая в ухо, поражает как ударом грома и убивает самое сильное существо. Они кипятили с белым соком молочая молоко, в котором топили гадов и аспидов; они старательно собирали и привозили с собой из своих путешествий, - или покупали, тратя на это крупные суммы, - сок манценилло или смертоносные яванские плоды, сок маниака и другие яды превращали в порошок кремень, смешивали с нечистым пеплом высушенную слюну гадов; составляли омерзительные напитки, примешивая туда болезнетворный яд разгоряченных кобыл или выделения сук во время течки. Человеческая кровь смешивалась с омерзительными составами, и получалось масло, убивавшее одним своим зловонием; это напоминает торт Папурга. Писали даже рецепты отравления, скрывая их под техническими терминами алхимии, и во многих старых книгах, считающихся герметическими, порошок для превращения металлов - порошок для получения наследства.

В большой волшебной книге (Grimoire) мы находим один из таких рецептов, скрытый менее других и только озаглавленный "Способ делать золото"; это ужасный декокт яри-медянки, купороса, мышьяка и древесных стружек; чтобы быть годным для употребления, он должен тот час же уничтожить погруженную в него ветку и быстро разъесть гвоздь. Жан-Баптист Порта, в своей естественной магии, дает рецепт яда Боржиа, но, как и следовало ожидать, он смеется над своими читателями и не открывает истины, слишком опасной в подобных вещах. Поэтому, чтобы только удовлетворить любопытство читателей, я могу привести здесь рецепт Порты.

Жаба сама по себе не ядовита, но она, как губка, впитывает в себя яды; это - гриб животного царства. Итак, возьмите большую жабу, говорит Порта, и посадите ее в банку вместе с гадюками и аспидами; в течение многих дней давайте им только ядовитые грибы, наперстянку и цикуту; затем раздражайте их, ударяя, обжигая и мучая всевозможными способами, до тех пор, пока они не издохнут от злости и голода; потом, пересыпав их измельченными в порошок хрусталем и молочаем, положите в хорошо закупоренную реторту и, медленно нагревая, удалите всю влагу; дав остыть, отделите пепел трупов от несгоревшего порошка, оставшегося на дне реторты; таким образом вы получите два яда: жидкость и порошок. Жидкость будет также действительна, как и ужасная Тоффанская вода; порошок же иссушит в несколько дней, а затем умертвит среди ужасных страданий или полного расслабления того, кто примет щепотку его, подмешанную к какому-нибудь напитку. Нужно признать, что этот рецепт имеет самый мерзкий и грязный вид и до тошноты напоминает гнусную стряпню Канидии и Медеи.

Подобные порошки получали, по их словам, средневековые колдуны на шабаше и затем за большие деньги продавали невежеству и ненависти; благодаря всеобщей вере в подобные тайны, они распространяли ужас по деревням и наводили порчу. Раз что воображение было поражено, и нервная система затронута, - жертва быстро угасала, и самый ужас родителей и друзей ускорял ее гибель, Колдун или колдунья почти всегда представляли собой род человеческой жабы, совершенно распухшей от старой злобы; они были бедны, всеми отвергнуты и, следовательно, злобны. Страх, внушаемый ими, являлся для них утешением и местью; сами отравленные обществом, которого они знали только отбросы и пороки, они, в свою очередь, отравляли лиц настолько слабых, чтобы их бояться, и мстили красоте и молодости за свою проклятую дряхлость и непростительное безобразие.