Учение дона Хуана: Путь знания индейцев яки

— Лопатой можно поранить растение. Пришлось поискать палку, принадлежащую этому месту, чтобы в случае, если я ударю корень, вред не был бы таким, как от лопаты или вообще чужого предмета.

— А что это за палка?

— Годится любая сухая ветка дерева паловерд (paloverde). Если не найдется сухой, придется срезать свежую.

— Другие деревья не подходят?

— Я ясно сказал — только паловерд и никакое другое.

— Почему, дон Хуан?

— Потому что у «травы дьявола» очень мало друзей, и в этой местности паловерд — единственное дерево, которое с ней в согласии. Единственная вещь, которой можно цепляться за нее (Lo unico que prende). Случись тебе поранить корень лопатой — и «трава дьявола» для тебя не будет расти, когда ты пересадишь ее, но если ты повредишь ей такой палкой, то, вполне возможно, растение ничего не заметит.

— А что теперь с корнем?

— Его нужно срезать. И делать я это буду без тебя. Ступай разыщи другое растение и жди, когда я тебя позову.

— Моя помощь не требуется?

— Ты можешь помогать мне только тогда, когда я прошу тебя!

Я отошел и стал высматривать другое такое растение, борясь с искушением тихонько вернуться и подсмотреть. Немного погодя он пришел ко мне.

— Теперь поищем даму, — сказал он.

— Как ты их различаешь?

— Женская особь выше и больше выдается над землей, так что похожа на небольшое деревце. Мужская шире, разрастается у самой земли и напоминает куст с густой листвой. Когда мы выкопаем даму, ты увидишь, что у нее корневище раздваивается довольно далеко от стебля — в отличие от мужской особи, где вилка начинается сразу.

Мы довольно долго искали, пока он наконец сказал:

— Вот она.

Затем он повторил всю процедуру выкапывания, и когда очистил корень, я убедился, что все так и есть. Пока он резал корень, пришлось снова куда-нибудь отойти.

Когда мы вернулись домой, он развязал сверток, в который положил растение datura. Сначала он взял растение более крупное — мужское — и обмыл его в большом железном лотке. С крайней осторожностью он очистил от грязи корень, стебель и листья, а потом отделил корень от стебля, разломив их там, где они соединялись, по круговому надрезу, сделанному ножом с зубчатым лезвием. Он взял стебель и разложил на отдельные кучки все его части — листья, цветы и усеянные шипами семенные коробочки. Все, что было засохшим или испорченным червями, он отбрасывал, оставив лишь то, что было целым. Связав двумя бечевками две ветви корня, он сломал их пополам, сделав сперва поверхностный надрез в месте соединения, и получилось два куска корня одинаковой длины.

Потом он взял кусок дерюги и положил на него сначала два связанных вместе куска корня, сверху — аккуратно сложенные листья, потом цветы, потом семенные коробочки, потом стебель. Он сложил дерюгу и концы связал узлом.

Ту же процедуру он повторил со вторым растением, женским, только на этот раз, когда черед дошел до корня, он не разломил его пополам, а оставил целой вилку, напоминавшую перевернутую букву игрек. Потом он сложил все части в другой кусок дерюги. Когда он закончил, было уже темно.

Среда, 6 сентября 1961

Сегодня к вечеру мы вернулись к теме «травы дьявола».

— Я думаю, пора нам снова за нее взяться, — вдруг сказал дон Хуан.

После вежливой паузы я спросил:

— Что ты намерен с ней делать?

— Растения, которые я выкопал и срезал, — мои, — сказал он. — Это все равно как если бы они были мной; вот с их-то помощью я и буду учить тебя, как делать «траву дьявола».

— Как ты будешь делать это?

— Трава дьявола разделена на порции; каждая порция различна; у каждой свое особое действие и каждая требует особого подхода.

Раскрытой левой ладонью он отмерил на полу расстояние между большим пальцем и безымянным.

— Это моя порция. Твоя порция — то, что ты отмеришь собственной рукой. Теперь, приступая к завоеванию травы, ты должен начать с первой порции корня. Однако поскольку к траве привел тебя я, то вначале ты должен принять мою порцию.

Он вошел внутрь дома, принес один из свертков, сел и его развязал. Я заметил, что это мужская особь. Еще я заметил, что там только один кусок корня вместо тех двух, которые были вначале. Он взял его и поднес его к моим глазам.

— Вот твоя первая порция, — сказал он. — Я даю ее тебе. Я для тебя ее отрезал: я отмерил ее как мою собственную; теперь даю ее тебе.

У меня мелькнула было мысль, что вот сейчас придется грызть этот кусок корня как морковку, но он упаковал его в маленький белый хлопчатобумажный мешочек.

Он пошел на задний двор, там сел, скрестив ноги, и круглым камнем принялся толочь корень в мешочке. Вместо ступки был приспособлен плоский камень. Время от времени он мыл оба камня, а воду собирал в небольшую деревянную миску. Размалывая корень, он непрестанно что-то напевал, тихо и монотонно. Когда корень в мешочке был истолчен в однородную массу, он положил мешочек в миску с водой, туда же положил каменные ступку и пестик, долил воды и отнес к забору, где оставил в деревянном корыте.

Он сказал, что корень должен мокнуть всю ночь, оставаясь снаружи, чтобы напитаться воздухом ночи (el sereno).