Участковая, плутовка и девушка-генерал

– Путем постепенного выпиливания стволовы́х оснований и последовательного выкорчевывания оставшихся после спилки древесных пеньков, – простодушно ответил ей старожил, неплохо осведомлённый обо всех маломальских нюансах, существовавших в леспромхозовских тонкостях, – говоря конкретнее, изначально первоочередные делянки выделялись в длину, а затем, по ходу углубления, клеймились на более расширенной площади – сама скоро в сказанных словах сумеешь воочию убедиться.

И действительно, как подтверждение произнесенного монолога, справа возникла значительная лесная прогалина, покуда ещё не заросшая и изобиловавшая мощными сосново-еловыми пнями; по площади она могла бы сравниться с маленькой деревенькой. Дальше ехали молча, поскольку неприветливый сумрак и угнетавшая тишина никак не способствовали поддержанию светской беседы, а все рабочие моменты ими более или менее были изучены. По пути, пока они в течении получаса добирались до нужного места, полицейским сослуживцам попалось еще несколько точно таких же отработанных выделов; наконец, они остановились возле определённого участка, где, начиная прямо от неширокой дороги, виделись массивные деревья, росшие подряд и имевшие на необхватных стволах характерные надрезы, а в них проставленные чёрные клейма.

– Всё, – делая само собой разумевшееся заключение, водитель одновременно выжимал тормозную педаль и поворачивал ключи, находившиеся в замке зажигания, – мы достигли указанной точки…

По-видимому, он хотел сказать чего-то еще, но внезапно его оборвала непоседливая соратница, высказавшая обоснованное сомнение, справедливое и всецело оправданное:

– Слу-у-шай, Палыч, а ведь мы с тобой расследуем «убойное дело», – применила она сленговый термин, – связанное с нападением неисчислимого количества ядовитых гадин – не так ли?

– Ну?.. – схватившись было за дверную ручку и потянув на себя отпиравший её небольшой рычажок, старший прапорщик непроизвольно напрягся и, нахмуренный, вернулся обратно. – И что ты, Слава, хочешь сейчас сказать?

Сделав виноватое лицо и уныло поглядев на модные ботильоны, кареглазая участковая печально вздохнула:

– Если мы всё-таки нападём на их змеиное логово, ну-тка они на нас, бездушные, нападут да безжалостно жалить возьмутся – ты их что, обутый в летние туфельки, ничуть не боишься?

Оценив ни много ни мало, а целиком полноправные страхи, возникшие у прагматичной сотрудницы, Алексеев загадочно усмехнулся, затем неторопливо выбрался из машины, молча сходил до багажного отделения, захватил там резиновые сапоги, вернулся с ними обратно, остановился перед водительской дверью – и только потом поучительно, практически назидательно, «выдал»:

– Именно по высказанной причине у меня всегда в наличии имеется подходящая сменная обувь, – разъясняя, он одновременно переобувался, складывая летние туфли на резиновый коврик и приставляя их поближе к педалям, – если ты, Слава, чего-то боишься, то можешь остаться здесь, терпеливо меня дождаться, а я схожу и по возможности всё в округе разведаю; что-то найду – окажется безопасно?! – тебя обязательно позову.

– Нет уж, извините, пожалуйста, – состроив недовольную мину, отобразившую невообразимую волю и непреклонный характер, Шарагина уверенно покинула пассажирское место и выбралась на сумеречную, затемнённую улицу, – я ни какая-нибудь там опасливая трусиха, способная спрятаться за спины более смелых товарищей! Как хочешь мне говори – я тоже пойду! – Кожаную папку, снабжённую прочной картонной прокладкой, она на всякий случай прихватила с собой.