Уборщица

Но вот незадача, где взять её – такую Любовь. Ту, что на всю жизнь. Конечно, только ту, что лучше других. Сейчас, когда душа и тело требовали этой Любви, Надя была в совершенной растерянности. Ведь чтобы любить, нужны двое, а она одна. Надя чувствовала, что должна испытать – необыкновенное, неземное, лучшее.

И когда по вечерам, после дневных забот, стояла у окна и смотрела на яркие пятна чужих окон, она думала. Что там? Возможно, там живёт – Её Любовь. Её счастье.

В ответ на эти мысли, она вспоминала. Того мужчину, которого навещала в больнице. Вот его бы она полюбила. Всей душой, всем сердцем. Но его нет. Где он теперь – неизвестно. Жив ли? Умер? Кто знает…

Она вспоминала его. Засыпала, просыпалась, мыла посуду, стирала белье, гуляла с сыном – всякий раз любое течение мыслей приводило к тому человеку.

Надя не знала, почему так происходило. Но она не могла назвать это любовью, лишь – неосуществимой мечтой.

Ведь чтобы любить, нужны двое, а Надя одна.

Глава 21

Неожиданно решение подсказали обстоятельства.

Соседка Татьяна Кирилловна зашла вечером к Наде. Она часто приносила гостинцы для Андрюши или просто заходила поболтать.

За окном кружит снег. В маленькой кухне тепло и уютно. На столе в больших чашках крепкий чай. Вазочка с вареньем. Полное блюдо только испечённых пирожков с яблоками.

– Почему бы тебе не отдать Андрюшу в детский сад? – сказала Татьяна Кирилловна. – Ты могла бы устроиться на работу.

– Я тоже об этом думала, – ответила Надя. – Но мне кажется, он ещё слишком маленький.

– Самсонова Ирка свою девочку оформила в ясли и на работу вышла. А ведь её Насте только два исполнилось. И ты можешь. Андрюше-то почти три, чего ждать. Скорее отдашь – скорее дитё привыкнет.

– Ну, не знаю. Может, весной, – Надя встала, заглянула в комнату, где спал Андрюша, тихо сказала: – Спит.

– Правильно – весной. А пока можно справки собрать, как раз к теплу и пойдёте, – Татьяна Кирилловна с наслаждением жевала пирожок. – Какие вкусные пирожки, небось, свекровь научила? Зоя Семёновна в этих делах специалист.

– Конечно она, кто ж ещё.

– Запишешь рецепт. А с садиком не откладывай. Дома-то весь век не просидишь. А работать пойдёшь, хоть какое-то общение. Я-то знаю, сама всю жизнь на почте, так хоть среди людей. А сейчас вышла на пенсию, и не вижу, куда себя приткнуть. То к одним схожу, то к другим. Но каждый же день ведь не будешь по гостям бродить. Надоесть недолго.

– Только не мне. К нам можете хоть каждый день приходить.

– Добрая ты, Надюша, ох и добрая. Смотри не обожгись. Люди, знаешь, разные бывают.

– Так и вы добрая, тётя Таня, – улыбнулась Надя.

– Ну, я другое дело. Я уже старая, а ты молодая, неопытная. Что толку, хоть и замужем побывала.

– Да ведь без толку, наверное, ничего не происходит, всё к чему-то делается.

– Это точно. Вон у тебя теперь какой парень растёт. Залюбуешься. А шустрый, диву даюсь. Верно в Вовку – непоседа.

Надя улыбнулась.

– Как ни крути, Надюша, а должна ты и о себе подумать. Вижу я твою тоску. Может, я здесь и не советчица, но только ты меня послушай и не смейся. Ты девка молодая, и не будет никакой корысти в том, что ты себя в четырёх стенах заперла и сидишь, ни шагу за порог ступить не можешь. Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Не знаю, – неуверенно произнесла Надя.

– Вижу я. У тебя же в глазах всё написано. Поэтому и говорю – ты должна найти себе работу, да чтобы среди людей, – настаивала Татьяна Кирилловна.

– Я и сама это понимаю. Надеюсь, к весне и Андрюшу в садик оформлю, и работу поищу.

Но всё уладилось гораздо раньше. Знакомая медсестра Татьяны Кирилловны помогла быстро собрать справки и пройти комиссию. А знакомая Зои Семёновны нашла Наде работу – уборщицей, в одном из маленьких магазинчиков, через три автобусных остановки от дома.

Никогда Надя не думала, что станет уборщицей, но и не строила иллюзий. Сейчас это оказалось самым удобным. Работа только с утра, целый день свободна.

Вот с тех пор начались для Нади трудовые будни.

Часть 2

Глава 1

– Андрюша, завтрак готов, – растягивая слова, как в песне, прокричала из кухни мама.

– Угу, – отозвался Андрей.

Каждое утро он не мог заставить себя подняться с кровати, но аромат кофе будил окончательно.

На часах семь. Быстрей, быстрей. Андрей старался всё успеть, но всякий раз, что-то забывал. Если бы мама не жалела, тормошила посильнее, вставал бы раньше. Она – жалела. Он – опаздывал.

Из прошлого почти ничего не осталось. Нарушение памяти – после аварии. Как ни всматривался в фотографии, всё бесполезно. Маму помнил. Больше никого. Жизнь свою восстанавливал по маминым рассказам.

В той страшной аварии погибли жена и сын. По фотографиям Андрей знал их лица, но не мог вспомнить, как жили вместе, что чувствовал, как любил. Ничего.

Иногда он напрягал память, пытался хоть что-то выудить из тёмной глубины, куда попали все воспоминания. Но от этих усилий начинала страшно болеть голова. Он надеялся, всё придёт само собой. Ощущения. Чувства.