Ублюдок, притворись моим парнем...

Флавье сжал мое запястье с такой силой, что на коже тут же появились красные отметины, которые уже в скором времени должны были превратиться в синяки. Леон-Гонтран отпустил мою руку и я тут же прижала ее к груди, радуясь тому, что парень не сломал мне запястье. Напрасная радость. Уже в тот момент в моей голове начинали звенеть колокольчики тревоги и глубоко в сознании я понимала, что эта боль пробившая руку была сущей мелочью по сравнению с тем, что со мной в скором времени намеревался сделать Флавье.

— Де Феро, с чего ты решил, что можешь прикасаться к моей девушке? — поинтересовался Леон-Гонтран, больше не обращая на меня никакого внимания.

— Лорет не твоя девушка, — Жан отрицательно качнул головой и потянулся своей рукой к моей, чтобы увести меня прочь.

Если честно, я так и не успела толком понять, что произошло в следующее мгновение. Жан так и не успел прикоснуться ко мне, ведь уже в следующее мгновение он лежал на земле.

Мое сердце пропустило стук и словно в замедленной съемке я наблюдала за тем, как лицо де Феро постепенно все сильнее пачкалось алой жидкостью. Кровь текла и из носа и из губ, хотя сам парень руку прислонил к ребрам.

Я тут же подбежала к Жану и села около него, раз за разом спрашивая, что с ним и нужно ли вызывать скорую. В тот момент мои мысли путались и я находилась в каком-то до жути ошарашенном состоянии. Словно все происходящее было галлюцинацией, а не реальностью.

Вокруг началась настоящая шумиха и лишь мимолетно я уловила то, как охрана окружила Флавье. Парень не сопротивлялся и без возражений пошел за ними, но, прежде чем он ушел, я успела словить на себе его взгляд. Этот взгляд особенно четко говорил о том, что впереди меня ждет нечто ужасное.

В тот день де Феро отвезли в больницу. Оказалось, что у него было сломано два ребра. Мне так и не удалось поговорить с парнем, но, черт, как же сильно я волновалась. Мне было жутко не по себе из-за того, что Жан получил такую серьезную травму по моей вине. Я ведь должна была нечто такое предвидеть! Мне не стоило втягивать Жана в это!

В тот день я вернулась в общежитие и очень долго расхаживала из одного конца комнаты в другой, все время нервно потирая лицо ладонями. Проблем у меня только прибавилось и, как бонус, появилось огромное чувство вины перед Жаном и желание хоть как-то сгладить эту вину перед ним.

Еще в вечер понедельника я созвонилась с Розали и узнала от нее, что Флавье отстранили от занятий в Пантеон-Ассас, но на этом, кажется, его наказание заканчивалось. Жан не стал продвигать это дело и писать на Леон-Гонтрана заявление. Я тогда решила, что он просто хотел оставить в тайне родство с Флавье, ведь любой скандал мог вывести эту информацию на поверхность. Только намного позже я поняла, что дело было в совершенно другой причине.

Разговор с Розали только усугубил чувство вины перед Жаном. Да и я все больше понимала, что мое положение теперь на своем пике паршивости. При таком раскладе мне стоило больше никогда не выходить из общежития, но черт меня дернул на следующий день поехать в университет.

Я хотела воспользоваться тем, что Флавье отстранили от занятий и в один день решить все нюансы с предметами, чтобы до окончания учебного года вообще не появляться в университете. К слову, я в тот день была жутко взвинченной и вообще плохо соображала, продолжая действовать исключительно на рефлекторном уровне.

В Пантеон-Ассас я старалась быть неприметной, но все равно многие провожали меня взглядами и беспрерывно перешептывались. Даже те с кем я раньше дружила, стоило мне оказаться где-то рядом, тут же убегали прочь, словно я была прокаженной.

Я тогда сидела на четвертой лекции, после которой намеревалась вернуться в общежитие и в ближайшую неделю вообще не выходить на улицу. Я даже стала радоваться тому, что мой день прошел без приключений, но, как часто бывает, хорошее уже вскоре закончилось и наступило плохое. В аудиторию без стука зашел Флавье, что тут же вызвало общую взбудораженность, хотя до этого момента все студенты практически засыпали.

— Добрый день, мадам Дюран, — Леон-Гонтран обратился к молоденькой преподавательнице, которая как раз вела у нас лекцию. — Я посижу у вас.

— Леон-Гонтран, что ты тут делаешь? Тебя же отстранили от занятий, — мадам Дюран являлась крайне строгим преподавателем. Я бы сказала, что она вообще была стервой, но к Флавье эта женщина относилась как-то слишком мягко.

— Да, у меня сейчас должна быть термодинамика, но, как видите, я на нее не пошел, — Флавье пожал плечами, после чего по ступенькам не торопясь поднялся в самый конец аудитории. Там как раз сидела я.

Когда Леон-Гонтран сел около меня, я тихо пискнула и попыталась отсесть, но парень приобнял меня за талию и притянул к себе, таким образом не позволяя убежать.

— Я сразу подумала, что ты захотел посетить мою лекцию, но, оказывается, ты пришел к своей девушке, — сказала мадам Дюран, окинув нас назидательным взглядом. — Леон-Гонтран, не отвлекай Ламбер от учебы.

— Конечно, — Флавье улыбнулся и еще сильнее прижал меня к себе.