Читаем Убиться веником полностью

— Когда я там была в последний раз, не играли, но с тех пор многое могло измениться… — фыркнула в трубку Тина. — Я надеюсь, что никаких кардинальных изменений в заведении не произошло, так что с чистой совестью можешь забыть баскетбольную майку и шорты дома! — добавила она и задышала часто-часто.

— Если ты не очень хорошо себя чувствуешь, то мы никуда не пойдем, — заботливо сказал Макс.

— Все хорошо, просто кое-кто решил пнуть меня для порядка пару раз, так, чтоб жизнь медом не казалась.

Этим же вечером Макс, как истинный джентльмен, встретил ее рядом с офисом. Вскоре они уже сидели на втором этаже «Кофемании», куда вела железная лестница, которую девушка смогла преодолеть очень медленно.

Тина искоса поглядывала на своего спутника, пристально следя за выражением его лица. Макс осматривался в незнакомой кофейне, и она нравилась ему с каждой минутой все больше и больше. Особенно хороши были столики, на них посредине красовались старинные, явно начала прошлого века, открытки и пожелтевшие от времени ноты. Максим перевел взгляд в угол. Там действительно стояли лыжи. Обыкновенные, обшарпанные, долго служившие владельцу верой и правдой.

Тинка не выдержала и расхохоталась.

— Сам видишь, с баскетболом ничего не выйдет, но раз уж я обещала лыжи-то — вот они! А теперь признавайся, что ты думал по поводу умственных способностей беременных женщин?

Макс изобразил на физиономии искреннее недоумение.

— Ничего такого я не думал или почти не думал! — улыбнулся он, подмигнул ей и потянулся к кожаному черному кейсу, чтобы достать фотографии. После тщательного, даже педантичного выравнивания стопки Макс передал пестрые кусочки матовой бумаги Тине.

Фотографий было много, и сразу становилось понятно, что сделаны они профессионалом.

Тина нервно покусывала побледневшие губы, дабы не разреветься на все кафе. Слишком остро вспоминались моменты, запечатленные на снимках.

«Начинаю все с нуля,Ведь слезы вытерла посуше,Бередить не буду душу,Начиная все с нуля…» —

мысленно процитировала она кусок из очередной песни. Макс, по природе своей наблюдательный и чуткий, ругал сам себя: «Если бы я только мог представить, сколько боли принесет одна-единственная пленка! Да пропади она пропадом, гори синим пламенем и утони в невской воде…» Он не успел додумать до конца, Тина изо всех сил благодарила его за возможность еще раз, как это не банально звучит, вернуться в то благодатное лето.

«Почти ностальгия… ностальгия по Нему, по Питеру, по маленькому счастливому куску жизни…» — вертелось в голове у Тины, старательно обходившей самые крупные лужи. Болеть ей было категорически противопоказано, впрочем, ей было нельзя почти все. С уверенностью можно было лишь согласиться с утверждением, что дышать все-таки можно, все остальные принципы в ее жизни на данный момент начинались с частицы НЕ… Сама себе она иногда казалась маленьким дирижаблем, медленно планирующим в загазованном московском воздухе.

Еще через месяц дирижабль приобрел боевую черно-бело-зеленую раскраску. Врачи настояли на том, что в роддом нужно лечь заранее. В силу серьезности заведения в палату к беременным никого не пускали, и приходилось довольствоваться общением через окно.

Никто не рисковал высовываться туда без одеяла — зима была на диво холодная. Тинкино одеяло, как вы догадались, было именно таким — в черно-бело-зеленую клетку, рисовал их по шерсти какой-то полуслепой великан, от того вышли они огромными и чуть косоватыми.

— Тебе что-нибудь нужно? — кричали под окнами девчонки, задирая головы, дабы увидеть потешную фигурку подруги в окне третьего этажа.

— Матюгальник бы очень пригодился! — не выдержала однажды Тина, уставшая по поводу и без повода напрягать связки.

Друзей и знакомых было много, и почти каждый день кто-нибудь да приходил ее навестить. Подобные визиты сильно скрашивали монотонные больничные будни.

— Пока, пока! — она рискнула оторвать одну руку от подоконника, изображая прощальный жест. И осеклась на полуслове, в палату заглянул врач, и увиденное его явно не порадовало.

— Нам-то все равно! — рявкнул он громовым басом так, что стекла во все еще открытом окне тихонько зазвенели, а обитавшим в больничном парке воронам пришлось пожалеть, что они не перелетные птицы. — Мы, понимаешь, объяснительную напишем, а тебя, молодую и красивую, будет жалко! Марш с окна, и чтоб я там тебя больше не видел, роди сначала, а потом альпинизмом займешься, если время останется… — Раскаты становились все тише по мере его удаления по коридору.

— Да, да… первым делом мы испортим самолеты… — пропела себе под нос Тина и принялась увлеченно чесать остро заточенным карандашом в затылке. Дабы не сойти с ума, она стала разгадывать кроссворды.

Перейти на страницу:

Все книги серии Виражи любви. Исповедь сердец

Похожие книги