Убить Рудольфа

Мне всегда везло на художниц, астрологов, продавщиц цветов, многодетных мам. Я зашёл в квартиру, меня никто не встречал. И я весь вечер тупо пил портвейн, жарил картошку, перещёлкивал на пульте каналы TV, потом поспал, а теперь, если честно, мне хотелось выйти на улицу, снять девку и зависнуть на сутки в приглушённой обстановке другой квартиры. Лечь на кровать и голыми телами прижиматься друг к другу, ловя новые ощущения и запахи, просто чувствовать. Но я уже понял, что этого не будет, так что я просто полез под прохладный душ и стал приходить в себя, быстро трезвея. Я встал прямо под струю воды и запрокинул голову, подставляя лицо воде. Я вспомнил наш разговор с Татой за 2 месяца до путча.

— Олег…

— Чего?

— Может эмигрируем в Европу?

— На какие «шиши»? — (Хотя Амстердам у меня вызывал ощущение свободы и праздника). — Ладно, посмотрим… Тата, слушай…

— Что?

— Ты сделай астрологический прогноз на ближайший год. Но только не такой, как в газетах печатают.

Моя подруга фыркает:

— Обижаешь, Олег…

Я не видел её глаз, я не пытался предугадать, что могло бы быть в них. Тата подошла ко мне и крепко прижалась к моей небритой щеке. Мы оба всё поняли без слов. Всё пойдёт не так, как мы мечтаем, но наши объятия были искренние.

А потом часы с кукушкой пробили другое время, мы потерялись в пути.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Шипы и Розы

«Утром цветы живут,
Но умирают в ночь.
Все, что творится тут,
Завтра уходит прочь.
Молния блещет так:
Вспышка — и снова мрак!»

Перси Шелли

Чёрные розы на выцветших обоях, их шипастые стебли, обвивающие друг друга как змеи, мелкие листья. Осторожно, словно боясь уколоться, я веду пальцами вдоль стеблей вниз, к полу. Детали этого дня в их несбыточности и принятии решений.

— Может стоит рискнуть? — спрашивает Светка.

— Надо ещё раз всё просчитать, — говорю я ей.

Я делаю два шага вдоль стены. Однообразный узор из чёрных роз рябит в глазах.

— Тогда я сама всё решу.

— Не дёргайся, — раздражаюсь я.

— Думай, Черепах, но побыстрее.

Пузырьки под обоями — движ этой комнаты. Тараканы — её хозяева, но не такие временные, как мы. Когда-нибудь они мутируют и превратятся в гигантских насекомых, но это при условии, что повышенный фон радиации подтолкнёт новую популяцию к перерождению. Мои мысли уносились куда-то далеко, но решение нужно принимать сейчас. Наша комната располагалась на первом этаже типовой девятиэтажки. Луны не видно, она скрывается за деревьями. Выбор первого этажа не случаен: из окна легко вылезти и ускользнуть от кого угодно. Светку опять подташнивало, и я видел страх в её красивых глазах.

На улице собралась толпа, она наблюдала за парнем в «косухе» с надвинутым почти на глаза капюшоном, он конвульсивно извивался, а вскоре ничком грохнулся на землю. Он почти рычал, я это слышал. Я пытался вглядеться в силуэт этого «нефора», но думал о другом.

— А что делать, если мы промедлим.

Внезапная слабина возможного отцовства подкатила к горлу. День получился насыщенным событиями. Всё началось с приготовления к концерту: мне выстригли ирокез, потом мы отправились в «MacDonald’s», в переходе кто-то кого-то резал ножом… Потом собственно и сам концерт — редкий случай того, что никто никого не накрывал. По дороге домой мы шли, оглядываясь по сторонам.

Что-то переключилось. Я увидел в зеркале совсем другого себя.

— Зачем ты слушаешь это говно?

— Какое? — хитро спросила Светка.

— MTV-ишный рэп.

Мне показалось, что звук стал ещё громче.

— Чтобы ощутить отталкивающие вибрации. Получить заряд раздражения. Понимаешь?

— Не совсем.

Она на минуту оторвалась от экрана, чтобы закрепить рефлекс.

— Рэп — это кал… — засмеялась Светка, вспомнив чьи-то фирменные словечки и показывая в пространстве «фак» всем гопникам сразу. — Панк — это кайф!

Будущий психолог Светка по прозвищу «Рефакция», моя дорогая «герла», которой удалось увести меня от Таты.

— Хочешь услышать мою новую песню? Я её в первую часть «Классовой ненависти» включил, «Под флагом нищеты» называется.

— Нет. Я пока хочу только, чтобы этот «мандраж» побыстрее закончился.