Убить президента

– Что, не отоспался? – хмыкнул Росляков, поднимая глаза от вчерашней газеты из той стопки, которую они купили еще в Праге. – Сутки уже бока отлеживаешь.

– Василич, – укоризненно посмотрел Демичев на начальника, – ну что за манера пропускать мимо ушей самую главную часть темы, а отвечать на второстепенную?

– Перебьешься, – буркнул Росляков.

– Тогда, может, чайку, а? С лимончиком?

– Ну, чайку можно, – откладывая газету, неожиданно согласился Росляков. – Чаек я люблю.

– И? – подозрительно спросил Демичев, поднимаясь во весь свой богатырский рост в купе.

– Что «и»?

– И что-то еще? Я же явственно почувствовал в твоих словах какую-то недоговорку.

– И еще мне интуиция подсказывает, что лучше попить чайку сейчас.

– О-па! – Демичев тут же снова уселся на диван и уставился на шефа. – Не понял? Из какой области внутренний голос?

– Из желудка! – с чувством ответил Росляков. – Кто за чаем пошел? Кругом и шагом марш!

– Есть, товарищ полковник! – вытянулся Демичев, круто повернулся на каблуках и вышел в коридор.

Вернулся он через пять минут, сияющий, как пасхальное яичко. Росляков внимательно посмотрел на своего коллегу и сделал определенный вывод.

– Бабник, – коротко сказал.

– Почему сразу бабник, – весело отозвался Демичев. – Почему в человеке надо видеть только негатив. Я предпочитаю иные определения, которые вытекают из тех же действий, но носят откровенно позитивную окраску. Например – жизнелюб!

– И трепло, – резюмировал Росляков.

– Весельчак и оптимист, – парировал Демичев и выразительно посмотрел на шефа. – А может, в чай пару капель, а?

– И алкаш!

– Ну вот, – вздохнул Демичев. – Ведь сумбурный же набор получается. А знаешь, Василич, почему сумбурный? Потому что ты совместил вещи взаимоисключающие. Бабников и алкашей в одном лице не бывает. Алкоголь угнетает потенцию. Между прочим, интересный момент: желание увеличивает, а возможность уменьшает. Был у меня в практике один случай…

Росляков прихлебывал горячий чай и поглядывал то на развлекающегося Андрея, то в темное окно, за которым мелькали черные деревья, редкие огни полустанков и далекие факелы какого-то завода. Хорошие ребята, крепкие, думал он. Вот они с Костей Прыгуновым друзья – не разлей вода. Сдружились за последние два года, а теперь Костя выбыл. И, наверное, навсегда. Кость на руке срастется, но на оперативную работу ему дорожка теперь закрыта. А этот балагурит. Вижу, что переживает за друга, а вида не подает.

– Ты чего жене Прыгунова скажешь? – вдруг спросил Росляков.

Андрей сразу осекся, стал хмурым. Сосредоточенно поковырялся в чашке ложечкой, выудил кусочек лимона и сунул его в рот.

– Не думал еще, – пробурчал он. – Врать не хочется, а правду в таких случаях не говорят. Если скажу, что по делам остался, она волноваться будет, переживать.

– Соври про аппендицит, – посоветовал Росляков.

– Про аппендицит можно. И не опасно, и постельный режим нужен.

Большинство пассажиров вагона уже улеглись. Примерно через час поезд должен был прибыть в Барановичи, впереди небо заметно было светлее, что говорило о близости большого города. Демичев давно уже лежал на своем диване, отвернувшись к стене и подложив под голову руку. Росляков лежа читал свои газеты, когда Андрей вдруг пошевелился и приподнял голову. Потом он приподнялся на локте и прислушался.

– Ты чего?

– Вертолет, – коротко ответил Демичев. – «КА-25», по звуку узнаю. Два соосных винта…

– И что? – не понял Росляков.

– А хрен ли он тут делает? Это машина специальная, ко всем погодным условиям подходящая. Например, для палубной авиации. У нас палуба есть?

– А если МЧС?

– МЧС может, – согласился Андрей. – Когда чрезвычайная ситуация.

И тут поезд дернулся, отчетливо послышался скрежет тормозных колодок. Потом скрип пропал, а поезд стал плавно и явно сбавлять скорость. За окном никаких населенных пунктов было не видно. Одна только непроглядная белорусская ночь.

Потом мелькнул фонарь какого-то полустанка и автомобильного переезда. Справа, со стороны освещенного переезда, расстилалось большое поле. На краю поля, метрах в двадцати от опущенного шлагбаума, махал лопастями на холостом ходу белый вертолет. Поезд остановился так, что спальный вагон, в котором ехали Росляков и Демичев, остановился прямо напротив будки смотрителя переезда.

В вагоне никто ничего не понял или не придал значения. Ну, остановился поезд, такое бывает. Стрелка занята или еще какая причина. А потом в тамбуре хлопнула дверь и послышались голоса. Росляков кивнул напарнику, вытащил из-под подушки пистолет и приоткрыл дверь купе. По коридору вместе с проводницей быстрым шагом шел человек в красном берете и красном жилете, что ясно говорило о его принадлежности к МЧС Республики Беларусь. Демичев смотрел на шефа, прикрывая на коленях полотенцем свое оружие. Шеф не волновался.