Убить президента

Штатские по привычке въехали глазами в Ельцина, потом в Папу Римского. Даже не заметили, что прямо по курсу за своим рабочим столом сижу я и закуриваю сигарету. Учуяли только запах дыма и повернули свои глазки ко мне. Один из штатских сказал очень любезно: «Господин Морозов! Извините, что без приглашения. С вами тут хотели бы побеседовать…» Я поднялся было с места, но второй штатский замахал рукой. Мол, сидите-сидите. Никуда ехать не надо, гора сама явится к Магомету. И точно, секунд через тридцать гора явилась. Ленивым жестом выпроводила штатских и села напротив моего стола. Горе было лет тридцать пять. Гора была одета в суперэлегантный и модный костюм от Юдашкина.

– Привет, Олег! – сказал я. – Виноват, Олег… м-м… Витальевич.

– Доброе утро, Виктор Ноевич, – любезно отозвался гость.

Я сначала даже не понял, куда он смотрит, но потом сообразил. На мои настольные часы он смотрит. Огромные, в форме морского штурвала, раньше такие у Брежнева были. Я их достал уже после того, как Олег покинул нашу редакцию. Большому кораблю, сами понимаете…

– Слушаю вас, – сказал я со всевозможной учтивостью, не перерастающей, однако, в подобострастие. При желании в этом моем «слушаю» можно было уловить чуть заметный привкус почтительной издевки.

– Часики брежневские, конечно, подделка? – спросил Олег.

– Конечно, подлинные, – небрежным тоном соврал я. – Ребята из Протокольного отдела подарили. А что, восстанавливаем реликвии? Чтобы все было как при дедушке? Часы, если надо, готов вернуть. А вот статью сто девяностую-прим лучше бы не возвращать.

– Ладно, вернем народу статью семидесятую.

Олег оценил мою маленькую фронду. Но видно было, что настроения пикироваться, как в былые времена, у него нет. Да и не подобает чину.

– Виктор Ноевич. – Вялым жестом начальника Олег разогнал табачный дым, и я тотчас же загасил свою сигарету. – Я к вам по-приятельски зашел. Знал, что в утренний час мой визит вас не слишком обременит.

– Не слишком, – подтвердил я, не очень понимая, в чем дело.

Олег кивнул.

– Есть мнение, Виктор Ноевич, что в России чересчур много газет. Мы, конечно, не против свободы слова, но, сами понимаете, излишний разброс суждений дезориентирует человека труда. Он не знает, чему верить. Еще при «уральском медведе», – Олег не глядя ткнул указующим перстом куда-то вбок, где, по его расчетам, должна была висеть фотография Ельцина, – пресса совершенно обнаглела…

Я машинально проследил направление его пальца и обнаружил, что он по ошибке указывает на Папу Римского. Да-с, что было то было. Догмат о непогрешимости Папы в ту пору не соблюдали все, кому не лень. Я в том числе.

– Мы не собираемся сразу кого-то запрещать, – продолжал между тем Олег. – Но есть меры, так сказать, экономического воздействия…

Я почему-то не испугался. Наверное, потому, что понял: для того, чтобы раздавить газету, не нужно предварительно устраивать рандеву с редактором. Такие вещи делаются бесконтактным способом. Знаем-знаем. Тем не менее, я изобразил на лице гримасу отчасти поруганной Добродетели:

– Начнете, разумеется, с нас?

Олег начальственно усмехнулся. Кажется, ему было приятно покровительствовать своему бывшему главному.

– Как раз напротив, – сообщил он. – У Президента на ваш счет совсем иные планы. По предварительному раскладу, выплывет только правительственный официоз… ну, и ваша «Свободная газета». Вы получите дотации, какие вам и не снились. Офсет, цветная печать, штатное расписание сможете расширить вдвое. Тираж – миллион или два. Устроит? Должна ведь наша интеллигенция иметь хотя бы одну трибуну. Умное, смелое, независимое издание. Как вы к этой перспективе относитесь?

Я понимающе улыбнулся:

– И за все эти государственные благодеяния мы, разумеется, обязаны будем…

– Ничего, – быстро перебил Олег. – Вернее, почти ничего. Мелкие незначительные любезности.

– Какие, например?

Олег сделал вид, что глубоко задумался, хотя я-то давно знал все его приемчики. Когда в свое время на редколлегии он вот так закатывал глаза, изображая напряженную работу мысли, все уже догадывались, что он заранее все сформулировал и валяет ваньку.

– Например… Например… Как вы относитесь к партии Демократический Альянс?

Я пожал плечами:

– Как и все. Крикуны-истерики. Их от силы два десятка, а вопят за всю ущемленную интеллигенцию. Ущемленную за одно место. По сути дела, вся партия – это Лера Старосельская, весталка русской демократии и одновременно ее родная бабушка. Все это крайне несолидно, Олег… Витальевич. Игра в казаков-разбойников. Посмотрите хотя бы наш социологический рейтинг профессора Виноградова. Лера со своим ДА там на девяносто восьмом месте, из ста.

Олег заметно посерьезнел.