Убить после смерти

– Но я как раз люблю! И прошу отпустить меня на землю! – выкрикнул я, в ужасе ожидая немедленной кары.

– Вот как? – Председатель с интересом вгляделся. – Стало быть, ты так полюбил Ксюшу, что готов ради нее стать смертным?

Я вздрогнул, – обо мне знали гораздо больше, чем я предполагал. Отныне с крывать было нечего.

– Да, – подтвердил я.

– Ради жалких тридцати – сорока отведенных вам лет готов отказаться от бессмертия и обречь себя на вековые круги созревания, да еще с риском, что душа может погибнуть?

– Я люблю ее, – упрямо пробормотал я.

– Как раз об этом я и говорил, – от Председателя повеяло сочувственным теплом. – Любовь – главное, что орошает жизнь. Она одна помогает безошибочно отделить дурное от доброго. Пока она главенствует в мире, цивилизация защищена от вырождения. И прививать это чувство людям, из поколения в поколение, есть главнейшая наша обязанность.

– Стало быть… можно?

– Нет! – жестко, заставив меня отшатнуться, отказал Председатель. – Мы не для того взращивали элитное зерно, чтобы вновь швырнуть его в землю. Твоя миссия определена!

– Но Ксюша! – вскричал я в полном отчаянии. – Я ведь обещал вернуться!

– Это обещание ты выполнишь! – объявил Председатель и, заканчивая аудиенцию, затворил уста мятежному ангелу. То есть мне.

Эпизод 6. Декабрь 2008 года

Ксюша, с усилием неся перед собой раздавшийся живот, вышла на крыльцо женской консультации, жадно глотнула морозного воздуха. Снизу, лихо прыгая по обледеневшим ступеням, взбежала Татьяна.

– Что?! – еще на бегу выкрикнула она.

– Говорят, последняя неделя, – счастливо объявила Ксюша. – Я уж не надеялась. Все врачи в один голос…Да и сейчас…На твоих ведь глазах. Почти весь срок на сохранении. Но теперь уж, слава Богу.

– Славить будем, когда родишь! – Татьяна сплюнула через плечо. – А сейчас отвезу тебя домой. И там присмотрю.

– Как же магазин?

Недавно Ксюша открыла парфюмерный магазин в самом центре, на Кирова. И Татьяна стала в нем директором.

– Ничего с твоим магазином не сделается, – отрубила Татьяна. – Девки у меня вышколены. Денёк без присмотра обойдутся. А вот ребенком рисковать мы не можем. Подожди, скажу водителю подогнать твою машину и вместе спустим тебя по ступеням. Где, кстати, этот охламон?

Метрах в пятидесяти Ксюшин персональный шофер, небрежно облокотившись на джип, болтал с какой-то смазливой девчонкой.

– Только не вздумай без нас спускаться! Гололед-то какой! – Татьяна сбежала с крыльца. Обернулась предупреждающе и – застыла с вытянутым лицом.

Ксюша переступила ногами, сапожок поехал на льду, ухватиться за поручень она не успела, и теперь, увлекаемая тяжелым животом, летела вниз по ступеням, мелко семеня запаздывающими ногами, прямо на выпирающий штырь арматуры. Краем глаза отметила лицо подруги с выпученными от ужаса глазами. Последним усилием Ксюша обхватила руками плод, бессмысленно пытаясь защитить его.

Внезапно ее бросило в сторону, пронесло в сантиметрах от рокового острия, развернуло на сто восемьдесят градусов, так что рука сама нашла спасительный поручень, в который вцепилась. Вопреки законам физики сила инерции разом иссякла, и Ксюша обнаружила себя стоящей на собственных ногах и совершенно невредимой.

Ошарашенная, не веря в спасение, она бессмысленно озиралась, когда почувствовала лёгонькое, успокаивающее щекотание за ушком.

Ксюша задохнулась.

– Ты, – догадалась она. – Ты все-таки вернулся.

Подлетела Татьяна.

– Что? Где? – она принялась судорожно ощупывать Ксюшин живот. – Немедленно назад в консультацию. Заново покажемся врачам. Вдруг опять станет плохо.

– Не станет, – Ксюша мягко отстранилась. Улыбнулась печально. – Теперь всё будет хорошо. Обязательно хорошо.

Она заплакала.

К О Н Е Ц