Убит по собственному желанию

— Нет, не боюсь, — она улыбнулась, как могла улыбаться только она — краешками губ, но глаза при этом говорили совсем о другом. — Все равно идем в воде мокнуть.

— И то правильно. Пошли, может, успеем до дождя дойти до леса.

По пути к речке они встретили еще компанию из пяти столь же трусливых девушек, прокатили навстречу трое мальчишек на велосипедах, промчался на своем мотоцикле местный рыбнадзор дядя Коля. Дождь накрыл их за сто метров от реки, он был резок, с громом и близкими молниями, но он был настолько краток, что они не успели замерзнуть, а щедро брызнувшее следом солнце подняло настроение обоих.

— Эх, а этих дурех сейчас поливает во всю! — Веселился Касатик, показывая на темные космы дождя, висящие под ушедшей в сторону города тучей. Они быстро разделись, и прыгнули в воду. Оба плавали хорошо, так что вода доставляла им еще большую радость. Похоже, что эта туча испугала не только девчонок из Кривова, но и всех остальных любителей водных процедур. Обычно в эту пору на этом небольшом, диком пляже обитали десятки пацанов и девчонок, но сегодня тут не было ни кого. Но вдвоем они были недолго. Вскоре на берег выползла бочкообразная коробка автомобиля «Победа». Только взглянув на ее номера, Касатик присвистнул:

— Ого, московская машина! Как это она к нам заехала?

Из машины не торопясь вылезли трое человек. Все они были явными кавказцами, двое молодых, а третий постарше, с уже седой головой.

— Ты, как всегда, угадал, батоне, тут действительно можно искупаться, — сказал один из приезжих на грузинском языке. Все трое сразу начали раздеваться, а искупавшись, расстелили газетку и разложили на ней провиант. До поры они не сильно занимали Волю и Касатика, но зато они сами очень заинтересовали приезжих.

— Смотри, какая красивая телка, — сказал один из них, тот самый, пожилой.

— Да, задница у ней что надо. Хорошо бы ее сейчас трахнуть.

— А в чем дело? Сейчас заломим её тут, да и всё, — предложил третий грузин.

Старший поморщился.

— Погоди, Вано! Мы не затем из Москвы сквозанули, чтобы искать приключения в этой дыре.

— Как скажешь, Тенгиз.

— Сколько нам еще ехать, Гиви? — Спросил Тенгиз.

— Километров пятьсот. Сегодня ночью будем на месте.

— Налей мне еще вина.

Выпив, Тенгиз снова посмотрел в сторону загорающей на солнце парочки.

— Гиви, у тебя зрение получше, посмотри, что у парня за наколка на плече?

Водитель присмотрелся и сказал:

— Малолетка, одна ходка за хулиганку.

— А, сидел, значит. Ну-ка, кликни их. Только вежливо, вежливо.

Гиви подошел к загорающим, и сказал на ломаном русском языке:

— Дарагой, уважаемая, вас приглашает к нашему столу Тенгиз Шанишвили. Подходите. Мы ждем вас.

После этих слов Касатик как-то напрягся. Когда Гиви ушел, Воля спросила его:

— Ты чего?

— Да мне интересно, это тот самый Тенгиз, или нет. Слыхал я тут про одного Тенгиза, и фамилия его тоже была Шанишвили.

— Что-то я не хочу туда идти, — призналась Воля.

— Нельзя не идти, обидятся. А таких людей лучше не обижать. Пошли, не бойся, я ведь с тобой.

Воля и Касатик подошли к импровизированному столу. И первое, на что обратил внимание Касатик — на многочисленные татуировки седого грузина. Особенно его впечатлили эполеты на плечах их нового знакомого.

— Садитесь, друзья, — сказал Тенгиз на очень чистом русском языке. — Вано, налей моим новым друзьям вина. Это хорошее вино, грузинское. Его сам Сталин пил.

Касатик стакан выпил, а Воля отказалась.

— Я не пью. Мама не велит.

Грузины засмеялись.

— А сколько тебе лет, красавица, что ты ещё маму боишься? — Спросил Тенгиз.

— Шестнадцать, — призналась Воля.

— О, совсем еще молодая!

Под взглядами этих трех пар черных глаз Воле было как-то совсем неуютно.

— Я пойду, переоденусь, — сказала она и пошла к своей одежде.

— О-о! Какой персик! — Сказал Гиви по-грузински.

— Грех его не откусить, — согласился Вано.

— Ну-ка, хватит! — Оборвал их Тенгиз. — Невежливо при гостях говорить на другом языке. Тебя как зовут, брат? — Обратился он к Сергею.

— Касатиком все кличут.

— Закусывай, Касатик. Вот киндза, вот сулугуни, вот бастурма. Гиви, отрежь гостю еще бастурмы. Ты где сидел, Касатик?

— В Воркуте. На пятерке.

— Малолетка?

— Да.

— Племянник у меня там парился две пасхи, Андроник Шанишвили. Не знал такого?

Касатик кивнул головой.

— Как же, знал. В одной роте были, в одной семье жили.

— Вот мир тесен. Давай выпьем за это, Касатик. Мы, выходит, с тобой почти братья.

Они выпили, и Тенгиз кивнул в сторону Воли.

— Твоя подруга?

— Моя.

— Сколько просишь за один раз?

— Ни сколько. Не продается.

— Да ну? Чего так?

— Для себя берегу. Она еще целочка.

— О-о! Хотел кусок за нее предложить, а придется три. Ну что, договорились?

— Нет.

— Какой ты плохой парень. Тебя учили уступать старшим?

— Не во всем. Эта моя девушка.

— Это ты так думаешь, дорогой. Я скажу — и она будет нашей девушкой. Ты что, хочешь пойти против меня? Ты знаешь, кто я?

Касатик облизал губы, но упрямо тряхнул головой.

— Знаю. Но все равно — она только моя.

— А вот это зря.