Убить Первого. Том 3

— Противишься наказанию, раб? — недобро сощурился главарь, — я научу тебя уважать этого господина. Ты ещё будешь умолять меня о смерти, когда тебя выпустят из этой клетки… а чтобы это случилось поскорее, — обезьяна оскалилась, — поучите этого урода уважению и сломайте ему ноги! Я хочу послушать его крики. И этому волосатому тоже, мне не нравится, как он на меня смотрит, — добавил он, указав рукой на Мао.

В тот же миг все его прихлебатели перевернули копья и принялись со смехом молотить Эдвана тупым концом древка через щели в клетке. Если от первых двух ударов он ещё как-то сумел уклониться, то третий уже настиг его, сбив на пол. Парень сопротивлялся отчаянно, даже умудрился связать цепями одно из копий и заблокировать его на время, но в конце концов, через десять минут он уже просто лежал на полу и закрывал голову прочными колодками, с трудом сдерживая стоны. Удары продолжали сыпаться, но Лаут не издал ни одного звука. Даже когда твари сломали его левую ногу, зажав её между двумя копьями, он лишь закусил губу до крови, но промолчал. Точно так же молча перенёс избиение и Чёрный Мао, не желая уступать в силе духа жалкому человеку.

— Ублюдок, ты специально портишь мне настроение! — зашипел главарь, наклонившись поближе к клетке, — хорошенько запомни этот урок! Ты остался сегодня жив только потому, что мой хороший друг попросил не убивать его раба! Ты должен быть благодарен за сохранность твоей никчёмной жизни.

После избиения Лаута и Мао, обезьяны переключили своё внимание на другие клетки, где вдоволь смогли насладиться громким воем раздразнённых зверей и умоляющими криками их собственных сородичей, которые, видимо, в чём-то провинились перед прочими. Примерно через полчаса, когда господину в зелёном халате наскучило развлечение, группа удалилась прочь и Эдван, наконец, позволил себе издать слабый стон.

Лёжа на холодном камне клетки, со сломанной ногой и без единого живого места на теле, он скрипел зубами от ярости и осознания собственного бессилия. Уже очень давно он не испытывал такого унижения, и особенно мерзко ему было от того, что поиздеваться над ним пришли обезьяны. С трудом приняв сидячее положение, Эдван вытер ладонью кровь с лица и, сжав кулак, поклялся, что освободившись, он во что бы то ни стало убьёт этого обезьяньего хлыща. Но сначала… сначала нужно как-то освободиться. Взглянув на свой внутренний сосуд, Эдван застонал от обиды и злости. Ядро снова усохло, он неосознанно потратил немного энергии на то, чтобы защититься от избиения. Атры оставалось мало, критически мало. Такими темпами, если он не найдёт способа выбраться отсюда за день, то… умрёт.

Мысль о возможной смерти, о том, что он может никогда снова не увидеть Лизу, друзей, и даже не исполнить данную несколько минут назад клятву, подействовала на парня подобно ведру ледяной воды. Глубоко вздохнув, он с трудом обуздал свои чувства и взглянул на Самира. Хотел что-то сказать, но в горле словно стоял комок, из-за которого не получалось выговорить ни единого слова.

— Это был один из сыновей царя обезьян. Тебе повезло, что у него было хорошее настроение, — сказал тигр с усмешкой, — иначе, ты был бы уже мёртв.

— Какой план побега? — перебил его Лаут, наконец-то справившись с собственной гордостью.

— О-о-о… — удивлённо приоткрыл рот Самир, — оказывается, надо было просто ударить по голове… возьму на вооружение. Что же изменилось?

— Я должен убить эту тварь, — прошипел Эдван.

— Занимай очередь, человек, — оскалился в ответ тигр, — а план простой. Слушай сюда…

Глава 74. Переполох

Светало. Первые лучи солнца уже осветили верхушку горы и медленно поползли вниз по склону, пока, наконец, не достигли лесной опушки, прорвавшись сквозь ветки сонных сосен. Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель оказался этим морозным утром неподалёку от ледяной пещеры, то смог бы лицезреть очень необычное явление — совершенно чистый участок каменистой почвы, без единой снежинки, словно кто-то взял и выжег пятно на белом зимнем ковре. В центре этого прогретого участка находился огромный валун, на верхушке которого медитировала девушка. Чёрная обтягивающая безрукавка хорошо подчёркивала её стройную фигуру, а свободные тонкие штаны да босые пятки лишь усиливали контраст с окружающим зимним пейзажем. Медленно поднимающиеся от её тела облачка пара лишь дополняли картину, не оставляя сомнений в том, что именно она и является источником тепла в этом месте.