Убить пересмешника

Слышно было, как чемодан грохнул об пол в спальне. И ещё долго от этого не смолкал глухой гул.

– Вы приехали в гости, тетя? - спросила я.

Тетя Александра не часто выезжала с «Пристани» и уж тогда путешествовала с помпой. У неё был свой ярко-зелёный солидный «бьюик» и чёрный шофёр, оба сверкали такой чистотой, смотреть тошно, но сейчас их нигде не было видно.

– Разве отец вам ничего не сказал? - спросила тетя Александра.

Мы с Джимом помотали головами.

– Вероятно, забыл. Его ещё нет дома?

– Нет, он обычно возвращается только к вечеру, - сказал Джим.

– Ну так вот, ваш отец и я посоветовались и решили, что пора мне немножко у вас пожить.

«Немножко» в Мейкомбе может означать и три дня и тридцать лет. Мы с Джимом переглянулись.

– Джим становится взрослый, и ты тоже растёшь, - сказала тетя Александра. - Мы решили, что тебе полезно женское влияние. Пройдёт совсем немного лет, Джин Луиза, и ты начнёшь увлекаться нарядами и молодыми людьми…

Я могла много чего на это ответить: Кэлпурния тоже женщина, пройдёт ещё очень много лет, пока я начну увлекаться молодыми людьми, а нарядами я вообще никогда не стану увлекаться… но я промолчала.

– А как же дядя Джимми? - спросил Джим. - Он тоже приедет?

– О нет, он остался на «Пристани». Ему надо присматривать за фермой.

– А вы не будете без него скучать? - спросила я и сразу спохватилась: это был не очень тактичный вопрос. Тут ли дядя Джимми, нет ли, разница невелика, от него всё равно никогда слова не услышишь.

Тетя Александра пропустила мой вопрос мимо ушей.

Я не могла придумать, о чём ещё с ней говорить. Сказать по совести, я никогда не знала, о чём с ней говорить, и сейчас сидела и вспоминала наши прошлые тягостные беседы: «Как поживаешь, Джин Луиза?» - «Очень хорошо, благодарю вас, мэм. А вы как поживаете?» - «Хорошо, спасибо. А чем ты всё это время занималась?» - «Ничем». - «Как, неужели ты ничего не делаешь?» - «Ничего». - «Но у тебя, наверно, есть друзья?» - «Да, мэм». - «Так чем же вы все занимаетесь?» - «Ничем».

Тетя, конечно, считала меня круглой дурой, один раз я слышала - она сказала Аттикусу, что я отсталая.

Что-то было неладно, но расспрашивать не захотелось: но воскресеньям тетя Александра всегда была сердитая. Наверно, из-за корсета. Она была не толстая, но весьма солидная особа и сильно затягивалась - бюст получался такой высокий, что смотреть страшно, талия в рюмочку, сзади всё очень пышно, глядя на эту фигуру, поневоле подумаешь, что раньше тетя Александра была песочными часами. С какого боку ни посмотри, выходило очень внушительно.

Остаток дня прошёл в тихом унынии - так всегда бывает, когда приедут родственники, - а потом мы заслышали автомобиль и сразу ожили. Это из Монтгомери вернулся Аттикус. Джим забыл свою солидность и вместе со мной побежал его встречать. Джим выхватил у Аттикуса чемодан и портфель, а я повисла у него на шее; он на лету поцеловал меня, и я спросила:

– А книжку ты мне привёз? А знаешь, тетя приехала!

Аттикус сказал - привёз и знает.

– Тетя будет у нас жить. Ты рада?

Я сказала - очень рада, это была неправда, но бывают такие обстоятельства, что приходится и соврать, раз уж всё равно ничего не поделаешь.

– Мы решили, что настало время, когда детям необходимо… в общем, вот что, Глазастик, - сказал Аттикус, - тетя делает мне большое одолжение и вам обоим тоже. Я не могу весь день сидеть с вами дома, и этим летом нам придётся трудно.

– Да, сэр, - сказала я.

Я ничего не поняла. Мне только показалось, что не так уж Аттикус звал тетю Александру, это она сама всё придумала. У неё была такая манера, она заявляла: так лучше для семьи, - вот, наверно, и к нам она поэтому переехала.

Мейкомб встретил тетю Александру очень приветливо. Мисс Моди Эткинсон испекла свой любимый торт, до того пропитанный наливкой, что я стала пьяная; мисс Стивени Кроуфорд приходила в гости и сидела часами, причём больше всё качала головой и говорила «гм-гм». Мисс Рейчел зазывала тетю днём пить кофе, и даже мистер Натан Рэдли один раз заглянул к нам во двор и сказал, что рад её видеть.