Убить Отца

Ноггини прислонился к дверце машины. Все это время ему приходилось поворачиваться, чтобы взглянуть женщине в лицо, и у него начинала побаливать шея. Однако, несмотря на ее дурацкий цвет волос, ему было на что посмотреть.

– Как я говорил, я работаю в муниципалитете. Мне довелось составлять список местных гравийных карьеров. В Кремоне добывают гравий и субстрат. Но надо сказать, что бо́льшая часть карьеров уже много лет закрыта. Некоторые из них превратили в свалки для утилизации асбеста или попросту забросили.

– Спасибо за разъяснения, – нетерпеливо сказала Коломба. – Вернемся к цистернам.

– Я слышал, как солдат из другой части говорил с водителем грузовика. Он велел ему ехать к карьеру Комелло, что на реке Адда, между Пьяченцей и Кремоной. Карьер уже тогда был закрыт.

– Это был один из карьеров, что вошли в ваш список? – спросил Данте.

– Я вспомнил об этом только после разговора с Фабрицио. Сами знаете, как бывает: вроде бы напрочь о чем-то забыл, и вдруг оно всплывает в памяти… Я сверился с документами. В восемьдесят девятом вышло постановление превратить карьер в свалку для утилизации промышленных отходов. Тогда это еще не запрещалось законом.

– Но этого так и не произошло, – сказал Данте.

– Да. Его превратили в зону реинтродукции дикой природы. – Мобильный Ноггини завибрировал. Он взглянул на экран, но на звонок не ответил. – Жена уже волнуется. Мне и правда пора возвращаться.

– Оставьте нам, пожалуйста, адрес карьера.

Ноггини поспешно назвал им адрес и вышел из машины.

Коломба пересела за руль, включила навигатор и завела автомобиль.

– Не так-то просто будет отыскать на свалке цистерны двадцать пять лет спустя, – сказала она Данте, который сидел с таким видом, будто его мозг вращается на максимальных оборотах.

– Ты разве не слышала, что сказал Тухлоногий? Карьер так и не превратили в свалку.

– Но цистерны наверняка не лежат на виду. Иначе кто-то бы их убрал. Например, те же, кто их там и бросил.

– Уверен, есть способ их найти. Разве у полиции нет георадаров?..

– Есть. Мы используем их при поиске захороненных тел. Только вот мы с тобой не полицейские.

«Больше не полицейские», – мысленно добавила Коломба.

– Но радар-то мы можем купить. Или металлоискатель, как у охотников за сокровищами. У отца есть деньги, можно нанять хоть целую сотню человек, чтобы они нам помогли…

– Пока сами мы гнием за решеткой.

– Тогда это уже будет не важно.

– Думаешь, найдя цистерны, мы получим ответы на все наши вопросы?

– Не на все. Но по крайней мере на один.

– На какой же?

Данте молча показал ей на дорожный знак, установленный на провинциальной дороге сразу за небольшим скоплением домов. Надпись гласила: «БЫВШИЙ КАРЬЕР КОМЕЛЛО – ЗЕЛЕНЫЙ ОАЗИС». Стрелка указывала в направлении едва различимой в темноте грунтовой дороги. Коломба свернула на грунтовку. Ей то и дело приходилось притормаживать на ухабах. Когда дорога оборвалась, они вышли из машины и пошли пешком, освещая путь найденным в пикапе электрическим фонарем. Карьер они нашли без особых усилий: не заметить его было невозможно. Теперь им стало ясно, что представляла собой «зона реинтродукции дикой природы», о которой говорил Ноггини.

Залежи гравия располагаются вблизи грунтовых вод, и по окончании добычи – особенно если она велась на слишком большой глубине, а площадка карьера не была запечатана – воды начинают подниматься.

Тайны, упрятанные в цистерны Отцом и его людьми, были погребены под миллионами литров воды. Карьер превратился в озеро.

18

Кабинет на шестом этаже здания на улице Сан-Витале пропах застарелым табачным дымом и кожей старого красного дивана, стоящего у стены. Прислушиваясь к дорожному гулу, проникающему сквозь закрытое окно, Курчо подумал, что у всякого города свой голос. Бывало, по утрам он, полупроснувшись, не мог вспомнить, где находится, и, лежа с закрытыми глазами, пытался угадать это по шуму. У каждого города свой свет, свои неповторимые закаты и рассветы.

Было десять вечера, и Курчо, не спавший больше двадцати часов, отчаянно боролся со сном. Его нисколько не радовала мысль о том, что по выходе из участка его ждет убогая каморка, где ему придется жить до тех пор, пока не будет готова квартира, выделенная министерством. Тогда к нему сможет переехать жена и перевезти вещи. Чтобы открыть все коробки, уйдут месяцы, и еще больше – чтобы понять, что из вещей потерялось по пути. Некоторые коробки стояли не разобранными еще с прошлого переезда, когда его перевели из Палермо в Реджо-ди-Калабрию. В чем он нисколько не сомневался, так это в том, что придется снова купить забытый им на ночном столике недочитанный роман Коэльо, – одному Господу известно, сколько раз он заново брался за него с первой страницы, но книжица неизменно навевала на него сон.