Убить Отца

– Но вы ведь ни в чем не виноваты, правда? – спросила Ванда.

– Правда. Мы не сделали ничего плохого. Но это ничего не меняет. Вас обвинят в укрывательстве разыскиваемой за убийство беглой преступницы.

Ванда криво улыбнулась:

– Хотите меня напугать?

– Нет. Я лишь хочу, чтобы вы понимали, чем рискуете.

Ванда оглянулась на Валле, который расселся в кресле со стаканом виски в руке.

– За вас поручился Аннибале.

– Только за сына! – проворчал он. – Девицу из полиции я знать не знаю. Но в данный момент они, как я погляжу, неразлейвода.

Ванда вздохнула:

– Значит, придется принять обоих.

– Спасибо, Ванда, – с искренней признательностью сказала Коломба. Еще недавно она бы посчитала эту женщину преступницей за помощь беглецам, скрывающимся от служителей закона.

– Я покажу вам, где ванная. Вы, наверное, хотите освежиться.

Первой отправившаяся в ванную Коломба надела полиэтиленовую шапочку, чтобы не намочить свежеокрашенных волос, и стояла под душем, пока не сморщились подушечки пальцев. Выданные ей Вандой чистое белье и футболка отлично сели, и, выйдя из ванной, Коломба чувствовала себя почти по-человечески.

Данте с недовольным лицом сидел в гостиной с Валле. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что они поругались. Должно быть, поэтому Ванда и удалилась в кухню.

– Ты мне хоть немного горячей воды оставила? – спросил Данте.

– Да, иди давай.

Он так опасливо выскользнул из гостиной, словно в каждом углу мог поджидать неприятный сюрприз. Несколько секунд Коломба и Валле в полном молчании смотрели друг на друга.

– Это вы вбили ему в голову эту чепуху? – внезапно спросил из глубины кресла Валле.

– Какую чепуху?

– Что он должен поймать своего похитителя, учинить самосуд!

Коломба подтянула к себе стул и села на него верхом напротив Валле.

– Учинять самосуд никто не собирается. Единственное, о чем я его прошу, – это помочь мне спасти детей. Уж и не знаю, кто кого убедил. Это была командная игра.

– Если Данте сдаст вас полиции, у него больше не будет никаких проблем, – сказал Валле.

– И вы постарались уговорить его это сделать?

– А сами как думаете?

– Думаю, если Данте вас послушает, это разрешит его проблемы с полицией. Но только с полицией.

– А кто еще может устроить ему проблемы?

Коломба прищурила блеснувшие кобальтово-зеленым глаза:

– Вы знаете кто.

Валле сделал глоток виски.

– Вы спите вместе?

Коломба почувствовала, что краснеет, и еще больше разозлилась:

– Если бы и так, вас это не касается.

– То есть спите.

– То есть не лезьте в чужие дела.

– Он мой сын. И мои дела.

– Он способен сам о себе позаботиться.

– Правда? – фыркнул Валле. – Пожалуй, вы единственная в мире, кто так считает. И та дурь, которой он по вашей милости мается, только усугубит его состояние. Если он не загремит за решетку вместе с вами.

Коломба изучающе посмотрела на него, но его толстое лицо было непроницаемым. Он напоминал то ли жирного шелудивого кота, то ли потрепанного Будду.

– Вас действительно не волнует, что тот, кто истязал вашего сына, все еще на свободе?

– Даже если бы это было правдой…

– Это правда, – холодно сказала Коломба.

– Не думаю, что сыну следует его разыскивать. Возможно, для Данте будет лучше, если он обо всем этом забудет и уедет как можно дальше отсюда. А вы могли бы поехать с ним.

– Звучит скорее как предложение, чем как предположение.

Валле залпом осушил стакан и подлил себе виски из стоящей на стеклянном столике бутылки.

– Я богат, госпожа Каселли. Часть полученных от государства денег я подарил сыну, а остальные вовремя вложил в ценные бумаги, и мне повезло. За исключением скромной суммы, достаточной, чтобы протянуть немногие оставшиеся мне годы, я готов предложить вам все, что у меня есть. Купите билеты в любой конец земли. Черт, да купите хоть гребаный остров! Вы из полиции и наверняка найдете способ выехать из страны.

– Так вот какого будущего вы желаете для сына. Хотите, чтобы он всю жизнь провел в бегах?

Валле осушил второй стакан и налил себе третий.

– Много лет назад мне уже пришлось оплакивать его смерть. Я не хочу, чтобы это повторилось.

– В данный момент другие родители точно так же оплакивают детей, которых считают погибшими.

– Это не мои дети. Их судьба меня не волнует.

– Полагаю, то же предложение вы сделали и Данте. Что он вам ответил?

– Сказал, чтоб я пошел повесился. И знаете, что я ему ответил? Что я бы так и поступил, если бы знал, что это сделает его счастливым.

– Вот и я говорю вам то же самое. Только ни одна веревка вас не выдержит.

Неожиданно Валле зашелся хохотом, перешедшим в приступ кашля.

– Пораскиньте мозгами, – выговорил он, придя в себя, и вытер лицо платком. – Когда вас арестуют, будет слишком поздно.

Из кухни вышла Ванда:

– Аннибале говорит, что Данте не ест мяса. Но вы-то едите, Коломба?

Она встала:

– К сожалению, нам некогда. Нам нужно повидаться с одним человеком, и чем скорее, тем лучше. У вас есть интернет или карта города? Мне нужно сориентироваться.

– Карта есть, – сказала Ванда. – Сейчас принесу.