Убить Мертвых (ЛП)

— Понятия не имею, но мы говорим о Люцифере. Наряду с Богом, ярчайшем свете во Вселенной. Он может и не лгать тебе, но не думай, что лишь потому, что он говорит тебе правду, ты знаешь, что происходит.

— Не начинай так говорить. У меня уже разболелась голова.

Аллегра всё ещё сосредоточенно толчёт ингредиенты. Игнорируя нас. Очень мило иметь работу и точно знать, что ты делаешь, чего от тебя ждут, и что ты можешь сделать всё сам.

— Иногда я скучаю по арене. Скучаю по тому, как мне указывают на какого-нибудь монстра и напрямую говорят: «Ты или он, маленький дрищ». Никакого выбора. Никаких мотивов. Никаких угадаек. Только кровь и пыль. А потом я выпиваю галлон[137] Царской водки и отправляюсь спать.

— А что значит «маленький дрищ»? — спрашивает Аллегра.

Наверное, всё-таки слушает.

— Дрищ — это жук, который живёт в пустыне за Пандемониумом, столицей Люцифера. Дрищи похожи на песчаных блох. Они повсюду и проникают везде. Они живут в грязи, едят и высирают ежедневно свой вес на протяжении двух дней. Затем умирают. Они откладывают яйца в своё дерьмо, и оттуда появляются молодые особи.

— Ты скучаешь по тому, чтобы тебя называли дерьмовым жуком?

— Они так называют всех смертных, — говорит Видок. — Ангелы, даже падшие, вечны. А мы, как гласит история, созданы из праха. Мы едим. Мы гадим. Мы стареем и умираем. Мы рождаемся в грязи, разлагаемся и возвращаемся в грязь. Для них мы все маленькие дрищи.

Аллегра качает головой.

— Держу пари, Старк, ты был больным на голову маленьким ребёнком. Бедная твоя мама.

— Ты даже не представляешь.

Видок спрашивает:

   — Как продвигается зелье?

— Я смешала все ингредиенты. Осталось лишь выварить.

— Покажи ему, чему ты научилась.

Аллегра оборачивается ко мне и удивлённо поднимает брови. Я иду туда, где она работает за столом.

— В алхимии вываривание чего-то означает просто его приготовление. Тебе нужен Фризан Нострум[138], чтобы остановить заживление твоих шрамов, верно? Стиракс, жидкий янтарь, является основой для остальных ингредиентов. Здесь также белый кедр, кости саламандры, измельчённый морской конёк. Всё, что медленно растёт.

— А что за вот этот другой порошок?

Она бросает взгляд на Видока.

— Не знаю. Что-то таинственное в старых банках с латинскими названиями. Эжен помог мне с этой частью.

— Здорово. Меня беспокоила латинская часть.

Видок наклоняется вперёд на диване.

— Не скромничай. Покажи ему остальное.

Аллегра вываливает все ингредиенты в серебряную чашу и ставит на настольную жаровню.

— Помнишь тот фокус с огнём, который ты мне показал?

— Тот самый, который ты использовала против Паркера? Ты спасла мне жизнь, так что, да, помню.

Аллегра улыбается как девочка, у которой есть тайна.

— Смотри.

Она дует на свои пальцы так же, как я показывал ей тогда, когда она была просто ещё одним гражданским. Язычки пламени оживают на кончиках её пальцев, но она продолжает дуть, медленно описывая рукой круг перед своими губами. В считанные секунды пламя двинулось с кончиков её пальцев и охватило всю ладонь. Она помещает руку под серебряную чашу с ингредиентами. Когда она дует, пламя поднимается, и стиракс начинает кипеть. От янтаря идёт пар, наполняя комнату запахом горелой сосны. Порошок и остальные ингредиенты быстро растворяются. Она снова подносит руку к губам, слегка дует, и пламя съёживается и исчезает.

— Чёрт возьми. Я показал тебе прикол, а ты взяла его и стала профессионалом. Ты практически Ивел Книвел[139].

— Я Макгайвер[140], детка. Будь рядом. Я сделаю тебе философский камень из кукол Барби и свечей зажигания.

Видок говорит:

— Она одарённая девушка. Учится гораздо быстрее, чем я в своё время.

— Док, что мне делать с этим змеиным маслом[141]?

Она переливает густую жидкость из серебряной чаши в пивную кружку и протягивает её мне. Жидкость потемнела от янтарно-золотистой до чего-то, более напоминающего кленовый сироп.

— Махни её залпом. До последней капли.

— Уверена? Мне кажется, я до сих пор вижу, что там движется какая-то саламандра.

— Пей.

На вкус она так же хороша, как вы можете представить себе вкус ящерицы и древесной коры. Она настолько густая, что мне приходится перевернуть кружку, чтобы собрать последние остатки.

— И это всё? Я исцелён?

— Даже и близко, нет. Но это на некоторое время поддержит неизменным твоё состояние. Мы с Эженом продолжим поиски долгосрочного решения проблемы.

— Спасибо. Вам обоим. Я серьёзно.

— Если ты действительно настолько трогательно признателен, возьми меня на сегодняшнюю вечеринку в качестве своей девушки.

Видок встал и принёс ещё кофе.

— Это ты её подбил?

Он наполняет свой стакан и прислоняется к кухонной стойке.

— Аллегра теперь одна из нас. Она должна видеть всё.

— Я хочу видеть всё, — подтверждает она.

— Некоторое время тому назад Видок мог бы взять тебя на суаре[142]. Знаешь, почему он теперь этого не сделает? Потому что Саб Роза не любят меня, но его они не любят ещё больше.

Она смотрит на него.

— Потому что ты не Саб Роза?

— Потому что я вор.

— Потому что ты крадёшь их дерьмо.