Убить легко

Когда на другой день Дебора пришла со службы домой, ей показалось, что в комнате что-то изменилось. Чтобы разобраться, в чем дело, ей потребовалось несколько минут. Затем она позвонила и сердито осведомилась у хозяйки, где большая фотография, обычно стоявшая на комоде. Миссис Роули была и огорчена и обижена. Она ничего не знает. Она не притрагивалась к карточке. Может быть, Гледис… Та заверила, что она тоже не касалась фотографии.

— Может быть, это газовщик — он тут приходил днем, — с надеждой в голосе добавила она.

Однако Дебора категорически отказалась допустить, чтобы служащий газовой компании неожиданно воспылал симпатией к немолодой женщине и унес ее фотографию. Гораздо более вероятно, решила про себя Дебора, что Гледис разбила стекло и поспешила скрыть следы преступления, бросив и рамку и карточку в мусорный ящик.

Тем не менее Дебора не стала поднимать шум. При случае она попросит мать прислать ей другую фотографию, и все.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Наступила очередь Таппенс потолковать с рыбаком, сидящим в конце пирса. Вопреки здравому смыслу она надеялась, что мистер Грант скажет ей что-нибудь утешительное. Но надежды ее не оправдались. Грант тоже не получал от Томми никаких известий.

— Значит, нет оснований предполагать, что он… что с ним что-то случилось? — спросила Таппенс, стараясь придать голосу твердость и деловитость.

— Никаких. Но допустим, что они есть. Как вы поступите?

— Я… Буду продолжать, разумеется.

— Вот и правильно. Плакать будем после боя. А сейчас мы в самой его гуще, и время не ждет. Одна информация, которую вы нам дали, подтвердилась. Вы подслушали разговор о «четвертом». Это четвертое следующего месяца, дата большого прыжка на нашу страну.

— Вы уверены?

— Совершенно. Наши враги — люди методичные. Планы у них всегда составлены точно и разработаны до деталей. Итак, дата — четвертое. Все теперешние налеты — пустяки, так сказать, разведка боем: немцы прощупывают пашу оборону и интересуются, как мы реагируем на бомбежки. А четвертого нанесут настоящий удар.

— Но раз вам это известно…

— Мы знаем дату вторжения. Знаем или предполагаем, где оно, примерно, произойдет, и по мере сил готовимся. Но тут снова всплывает старая история с осадой Трои. Троянцам, как и нам, было известно, что за силы угрожают им извне. А нам нужно знать, кто угрожает нам изнутри, что за люди сидят в деревянном коне, потому что именно они могут открыть врагу ворота крепости. Мы обязаны вовремя узнать, кто эти люди.

— Не могли бы вы пустить кого-нибудь из ваших по следу миссис Перенны?

— Уже сделано. Информация, полученная нами, Такова: «Миссис Перенна — член Ирландской республиканской армии, подозревается в антианглийских настроениях». Информация абсолютно точна, но никаких других улик у нас нет. У нас нет фактов, которые нужны нам, как воздух. Поэтому не отступайтесь, миссис Бирсфорд. Не отступайтесь и сделайте все, что в ваших силах.

— Четвертое? — повторила Таппенс. — Значит, осталось меньше недели?

— Ровно неделя.

Таппенс стиснула руки.

— Мы должны справиться. Я говорю «мы», потому что чувствую — Томми идет по следу. Поэтому он и не вернулся. Ох, только бы мне тоже кое в чем разобраться! А что, если…

И Таппенс нахмурилась, обдумывая план новой атаки.

— Понимаете, Алберт, это вполне возможно.

— Я, конечно, понимаю, что вы имеете в виду, мэм. Но честно признаюсь, идея мне не по душе.

— И все-таки она может сработать.

— Вполне, мэм. Но вы ставите под удар себя, и это мне не нравится. Да и хозяину тоже не понравилось бы.

— Обычные способы мы уже перепробовали. Я хочу сказать: мы сделали все, что можно сделать, оставаясь под прикрытием. Думаю, что у нас есть теперь лишь один шанс — сыграть в открытую.

— Хотел бы я знать, где сейчас капитан Бирсфорд!

— Я тоже, — с тоской отозвалась Таппенс.

— Все это как-то неестественно — исчезает, не сказав ни слова, а потом даже весточки не шлет. Вот почему…

— Что, Алберт?

— Вот почему я и говорю, что уж если он пошел в открытую, так, может, вам все-таки лучше оставаться в тени?

— Алберт помолчал, собираясь с — мыслями, потом закончил:

— Я вот что хочу сказать. Допустим, они засекли капитана. Но о вас-то они могут и не знать. Поэтому вам лучше оставаться под прикрытием.

— Сама не знаю, на что решиться, — вздохнула Таппенс.

— А как вы хотели все это устроить, мэм?

— Я думала потерять письмо, написанное моей рукой, — неуверенно начала Таппенс. — Подниму из-за этого шум, притворюсь очень расстроенной. Затем его найдут в холле, и служанка, вероятнее всего, положит конверт на стол. А тогда уж тот, кто нам нужен, обязательно заглянет в него.

— А что будет в письме?

— Ну, примерно следующее: мне удалось установить личность интересующего вас человека и завтра я обо всем подробно доложу. Вы же понимаете, Алберт: тогда Н. или М. будут вынуждены пойти в открытую и постараться убрать меня.

— Да, и не исключено, что это им удастся.

— Если я буду начеку — нет. Думаю, что они попробуют заманить меня в ловушку — куда-нибудь, где побезлюдней. И вот тут-то на сцену выйдете вы, потому что о вас никто ничего не знает.