Убить легко

Следующим вызвали Хейдока. Он рассказал о мерах, принятых им для розыска похитительницы, и о том, что произошло дальше.

— Вы уверены, что женщина готова была броситься с обрыва?

— Да. Она бы или сбросила вниз ребенка, или сама прыгнула вместе с ним. Вид у нее был такой, словно она совершенно обезумела от ненависти. Нужно было действовать. Я хотел уже выстрелить сам, чтобы ранить ее, но она прикрывалась ребенком, как щитом. А миссис Спрот рискнула и сумела спасти жизнь своей малышке.

Показания миссис Бленкенсоп были краткими — она лишь подтвердила показания капитана Хейдока.

Настала очередь мистера Медоуза.

— Вы согласны с тем, как осветили события капитан Хейдок и миссис Бленкенсоп?

— Да, согласен. Эта женщина безусловно была в таком невменяемом состоянии, что никого не подпустила бы к себе. Она готова была броситься вниз вместе с ребенком.

На этом допрос свидетелей закончился. Коронер разъяснил присяжным, что Ванда Полонская пала от руки миссис Спрот при обстоятельствах, полностью оправдывающих последнюю. Суд не располагает какими-либо данными относительно психического состояния погибшей. Возможно, что ею руководила ненависть к Англии. Что же касается мотивов, побудивших покойную похитить ребенка, то о них можно только догадываться. Не исключено, что это мотивы патологического характера. Полонская, по ее собственным словам, пережила у себя на родине много ужасного, и это, вероятно, помутило ее рассудок. С другой стороны, она, конечно, могла быть и вражеским агентом. Приговор, вынесенный присяжными, соответствовал выводам коронера.

На другой день после луда миссис Бленкенсоп и мистер Медоуз встретились для обмена мнениями.

— Ванда Полонская сошла со сцены, и мы опять в тупике, — угрюмо констатировал Томми.

— Да, — кивнула Таппенс. — Всякие следы исчезли. После нее не осталось ничего — ни документов, ни сведений о том, с кем она общалась и откуда у нее появились деньги.

— Здорово работают, — вздохнул Томми и добавил: — Знаешь, Таппенс, не нравится мне, как обстоят дела.

Таппенс согласилась. Сводки в самом деле далеко не утешительные. Французская армия отступает, и ясно, что падение Парижа — вопрос нескольких дней.

— Кое-что мы все-таки сделали, — напомнил Томми.

— Карл фон Дайним и Ванда Полонская? Мелочь!

— Ты думаешь, они работали вместе?

— Думаю, что да, — задумчиво ответила Таппенс. — Вспомни: я застала их, когда они разговаривали.

— Значит, историю с похищением подстроил Карл фон Дайним?

— По-моему, он.

— Но зачем?

— В этом-то все дело, — согласилась Таппенс. — Ничего не могу придумать. Похищение кажется совершенно бессмысленным.

— Почему понадобилось похищать именно этого ребенка? Кто такие Спроты? Денег у них нет — значит, дело не в выкупе. Ни муж, ни жена на государственной службе не состоят.

— Знаю, Томми. Во всем этом нет никакого смысла.

— А что предполагает сама миссис Спрот?

— У этой женщины цыплячьи мозги, — презрительно сказала Таппенс. — Ни о чем она не думает. Просто заявляет, что от злодеев немцев другого и ждать не приходится.

— Дура! — пожал плечами Томми. — Немцы — люди дела. Если уж они посылают своего агента похищать ребенка, значит им это нужно.

— Понимаешь, — сказала Таппенс, — у меня такое чувство, что миссис Спрот могла бы сообразить что к чему, если бы только дала себе труд подумать. Должны же быть какие-то причины — ну, скажем, сведения, которые случайно попали к ней, хотя сама она, может быть, об этом и не подозревает.

— «Никому ни слова. Ждите указаний», — процитировал Томми фразу из записки, найденной миссис Спрот на полу у себя в номере. — Но в этих-то словах, черт побери, есть смысл!

— Конечно есть. Должен быть. Могу предположить только одно: миссис Спрот или ее мужу что-то дали на сохранение — дали, вероятно, потому, что они совершенно незаметные, заурядные люди, которых никто не заподозрит в хранении этого предмета, каков бы он ни был.

— А ты просила миссис Спрот чуточку пошевелить мозгами?

— Просила, но ее, к сожалению, все это нисколько не интересует. Ей нужно было вернуть Бетти, а теперь она закатывает истерики — ах, она застрелила человека!

— Женщины — странные создания! — вслух размышлял Томми. — В тот день миссис Спрот была похожа на разъяренную фурию и хладнокровно, даже глазом не моргнув, перестреляла бы целый полк, лишь бы вернуть своего ребенка. А потом, когда ей чудом удается убить похитительницу, она выходит из строя и ей делается дурно при одном воспоминании о случившемся.

— Коронер полностью оправдал ее, — сказала Таппенс.

— Естественно. Но я на ее месте, ей-богу, не рискнул бы выстрелить.

— Она тоже, наверно, не рискнула бы, если бы хоть немного умела стрелять, — отозвалась Таппенс. — Но она не представляла себе, как трудно попасть в цель при таких условиях, и это помогло ей.

— Совсем как в Библии, — сказал Томми. — Давид и Голиаф.

— Ой! — вскрикнула Таппенс.

— Что-нибудь случилось, старушка?

— Нет. Просто, когда ты это сказал, у меня в голове мелькнула какая-то мысль. А теперь она исчезла.

— Не велика беда, — съязвил Томми.