Убить генерала

"Комитет Госдумы по обороне, который курирует лично генерал-полковник Дронов, выступил с инициативой по ужесточению ответственности российских военнослужащих на поле боя. Разработан ряд поправок в Уголовный кодекс РФ. Прежде всего речь идет о «неисполнении приказа», «сдаче в плен», «неисполнении обязанностей» и других тяжких воинских преступлениях. За «добровольную сдачу в плен по трусости» полагается отсидеть от 2 до 10 лет. А те военнослужащие, что попали в плен не по трусости, а, скажем, по ранению, но «добровольно участвовали в работах, имеющих военное значение, или в других мероприятиях, заведомо могущих причинить ущерб интересам РФ или союзным с ней государствам, при отсутствии признаков государственной измены будут наказываться лишением свободы на срок до 7 лет...».

— Как тебе это нравится? — спросил Андрей. — Слышал про сталинский приказ № 227?

— Да, что-то знакомое.

— Я объясню. Очередная дроновская инициатива равносильна приказу Сталина «Ни шагу назад!». Приказ вождь подписал 28 июля 1942 года после летнего разгрома Советской армии под Харьковом. Знаешь, что такое преамбула?

— Главная тема? — попробовал угадать Виктор. Он до сих пор не мог приспособиться к необычной манере разговора Андрея Проскурина. Порой ему казалось, что капитан читает по бумажке. Что это, сила привычки? Он помнил его лекции на курсах. И еще тогда пришел к выводу, что инструктор и дома, и в кругу родных, приятелей режет так же, как на занятиях. Не мог представить его расслабленным, с улыбкой на лице. Что вот сейчас подтвердилось на сто процентов. Тяжело разговаривать с такими людьми.

— Вроде того, — ответил Проскурин, — вводная часть. Так вот, в ней объяснялось, что причиной поражения стали не бездарность командования, а трусость бойцов. Тогда заградительные отряды в случае паники и отхода расстреливали отступающих. И сейчас все идет к этому, но переориентировано на Чечню. Статьи, о которых ты прочитал, не были включены в 1996 году в Уголовный кодекс, поскольку при Ельцине законодатели исходили из принципа высшей ценности человеческой жизни и необходимости ее сохранения при любых обстоятельствах. Теперь от защитников Родины в законодательном порядке фактически потребуют совершать самоубийство. Нет человека — нет дела. Тоже сталинские слова.

В руках Виктора еще один документ, он касался все той же темы об ответственности российских военнослужащих на поле боя.

"На вопрос о соответствии предполагаемого закона нормам международного права генерал Дронов ответил, что данная норма относится к гражданам России и не рассматривалась с точки зрения международных правовых координат.

Одобренный комитетом по обороне законопроект разослан для ознакомления в правительственные учреждения. Его рассмотрение Думой может состояться в ходе осенней сессии[5]".

Близнец вернул документы капитану, допил чай и прикурил новую сигарету. Он понял, что с Андреем ему легче разговаривать на эту трудную тему. Объяснения капитана-инструктора были жесткими, четкими, после них в душе не оставалось место сомнениям. Наверное, потому, что он был почти ровесником, а перед полковником Хворостенко Витька терялся. Вспомнил, как не мог погасить торшер, дергая проклятый шнурок...

Пора задать главный вопрос, сделать то, за чем он и появился в это утро перед бывшим инструктором. Однако вот сейчас это желание потеряло остроту. И все же Близнец решил идти до конца. Он не понял, почему перефразировал домашнюю заготовку, свой вопрос, четко сформулированный по пути к Андрею. Может, понял, что мотивы у инструктора лежат намного глубже.

Он не спросил, а сказал в утвердительной форме, полагая, что не ошибается:

— У тебя личные счеты с Дроновым.