Убить эльфа

Не будь жутких снов и отчаяния, сгибающего и опустошающего куда хуже физической боли, Нора никогда бы не поступила подобным образом. Не прокляла. Но сны – были. И новую волну чужой – да и закипающей своей, ответной – злобы пришлось погасить так, быстро и решительно. Нора давно усвоила, что существует некий порог эмоционального накала, за которым она себя плохо контролирует. Миновав его, она может пожелать вовсе непоправимое. Окончательное. Бабушка Лора, добрая душа и умница, пока не затевала своих странных разговоров о Расколе, учила стравливать злобу без вреда для людей. Или хотя бы ограничиваться мелочами. Вроде икоты.

– Следуй за мной, – куда мрачнее предложила брюнетка. И добавила закономерное 'Ык'. Вместо слова 'тварь', не иначе…

Директором колледжа – кстати, в высоком звании полковника – оказалась роскошная рыжеволосая ведьма лет сорока… или – пятидесяти? Пойди пойми… Настоящая, сильная, стройная и холодная, как сплошной ледяной айсберг. На провожатую, давящуюся икотой даже теперь, когда пришлось вытянуться по стойке смирно, директриса глянула с умеренным интересом. Как на малоценную вещь.

– Сержант Марша Тивис… Опять! Сколько раз я тебя предупреждала, не доводи моих малышек до крайности. Уволю. Не в запас, а в связи с нарушением дисциплины – сдохнешь на помойке.

– Ык…

– Ох ты, и меня почти вслух назвала тварью? Не отводи взгляд, я тебя знаю и без этих глупостей с чтением мыслей, было бы, что читать! – рыжая директриса пренебрежительно усмехнулась уголками губ, с напускной задумчивостью изучила свои безупречные алые ногти. – Так, подумаем без спешки.

Нора сжалась и тоскливо глянула на Маршу. Злодейку было уже здорово жаль. Потому что по сравнению с этой полковницей она – воплощенные доброта и кротость. Даже свою холодную манеру говорить, едва разжимая губы, скопировала с директорской. Но в исполнении брюнетки ласковый голос настораживал. А вот при первых звуках воркующего тона хозяйки огромного кабинета хотелось бежать прочь, без оглядки, далеко и не останавливаясь.

– На кухню, – закончив рассматривать лак на мизинце, сообщила свое решение директриса. – В часть сопровождения дагов, север провинции, лагерь 27-9. Иди. Я оповещу там кого следует, что ты не совсем ведьма. И работала в юности по… специальности.

– Не надо, – залепетала брюнетка. – Умоляю.

Она жалко поникла, затем решилась, рухнула на колени и поползла к столу, торопливо обещая исправиться и уговаривая простить. Директриса не мешала. Сидела у стола, лениво качала алую туфельку на пальцах красивой стопы с высоким подъемом и наблюдала. Довольно усмехнулась, лишь когда женщина доползла к самым ногам.

– Я еще подумаю. И ты подумай, перед кем себя выставлять ведьмой, а перед кем ползать, не затевая споров. В гордость мы играем… В незави-исимость. В собственную зна-ачимость мы порой необдуманно верим, – насмешливо растягивая слова, сообщила директриса. Добавила куда более деловым тоном: – Ползи к главному входу. И там стой до вечера. На коленях, само собой. Текст помнишь?

– Да, – с явным облегчением кивнула Марша. – Я жалкая тварь. У меня нет способностей. Я здесь из милости.

– Именно. Ну, ползи.

Нора посторонилась, открыла дверь кабинета и с ужасом проследила, как женщина ползет по ковру, не переставая повторять одни и те же слова. Громко, отчетливо.

Еще сильнее захотелось домой. Да лучше умереть в Юльске от удушья, чем стать такой, как эта полковница.

– Садись, детеныш, – усмехнулась обладательница алых ногтей и указала на удобное кресло напротив своего. Точнее, под углом к нему, у невысокого круглого столика, к которому рыжая полковница уже переместилась.

Нора аккуратно устроилась на краешке мягкого кожаного сиденья, размерами более похожего на диван. Скользкая и излишне мягкая подушка, впрочем, немедленно 'проглотила' девочку, обняла со всех сторон, втянула, погрузила в самые недра ловушки. Сидеть так было, вроде бы, удобно. Вместе с тем, возникало ощущение плена и полной зависимости от воли хозяйки кабинета. Казалось, невозможно даже выбраться из объятий кресла без посторонней помощи.

Да еще это словцо – 'детеныш'. Странное, однажды уже произнесенное другим человеком. Роном.

Пока Нора пыхтела и боролась с креслом и мыслями, директриса её успела рассмотреть. Пристально, бесцеремонно и молчаливо.

– Итак, нет смысла проводить отбор, – вздохнула она наконец. – Ты ведьма, черная, по крайней мере – потенциально. Вопрос в ином. Годишься ли ты для своего высокого предназначения? Для борьбы, которую мы ведем без надежды на скорую и окончательную победу. Без уверенности в награде и повышении. Ты – тонкокожая неженка, не знающая силы нашего врага. Тебе эту дуру Маршу жаль. А мы ведь на службе. Мы людей подозреваем и даже убиваем, детеныш.

– Я думала… – испуганно пискнула Нора.