Убить ее!

Похоже, подумала Нонна, старик Рафа только что приехал. С помощью рыжеволосой девчушки, одетой в белую юбку и жакет, он как раз пытался отцепить фургон от трейлера.

Нонна слишком быстро миновала желто - зеленую лужайку, чтобы отчетливо разглядеть лицо девушки. Все, что ей удалось заметить, - это то, что она еще очень молода. Ей показалось, что это уже другая, не та, с кем Цыбин жил здесь в свой прошлый приезд. Теперь, когда годы неумолимо брали свое, Рафа Цыбин менял своих женщин с такой же скоростью, с какой иные меняют носки. И с каждым разом облюбованные им девушки были все моложе и моложе.

Чем больше Нонна удалялась от острова, тем более дикими выглядели места, которые она проезжала. Дорога постепенно сузилась и вскоре превратилась в изрытую колеями тропинку, петлявшую между деревьями. Воздух стал настолько чистым, что Нонна ясно чувствовала запах дыма из кухни и аромат того самого пойла, что варил Боря Абоев, еще за километр до его забегаловки, где, собственно, и находился перегонный аппарат. Прошел уже год, как его никто не трогал, и Абоеву даже не приходило в голову соблюдать хотя бы элементарную осторожность.

Остановив машину, Нонна вышла и принялась продираться сквозь густой кустарник. Поскольку Абоев гнал свое пойло за городом, вдали от любопытных глаз, он мог позволить себе организовать все с размахом. В ряд вытянулись бочонки, над ними поблескивали змеевики, печи были выложены кирпичом, все это сооружение покоилось на массивной платформе, соединявшей берега с селом Зиря.

Укрывшись за деревом, Нонна видела, как мужчина с худым, изможденным лицом оставил мехи, снял с котла крышку и погасил огонь в печи. А потом, набрав полную пригоршню маслянистой жидкости, поднес ее ко рту и задумчиво пожевал губами, смакуя вкус. Недовольно поморщившись, он добавил в варево полную пригоршню куриного навоза и перемешал содержимое бочонка. Затем, взвалив на плечо две большие пятигаллоновые бутыли с только что сваренной водкой, спустился с платформы.

Навстречу ему из-за дерева шагнула Нонна:

- Ты становишься беспечен, Боря.

На лице Абоева отразилось не столько беспокойство, сколько удивление.

- Что ты здесь делаешь, Нонна? Чего тебе от меня понадобилось?

Нонна сунула ордер ему под нос:

- По-моему, это и так ясно.

Абоев аккуратно поставил на землю тяжелые оплетенные бутыли.

- Послушай-ка, девочка, тебе бы детей рожать, обед готовить, зачем я тебе? Я всегда исправно платил... - Сообразив, что собирается сказать, старик осекся и снова уставился на ордер, который держала в руках Нонна. - Только не говори, что тебя прислали прикрыть мою лавочку!

- Так мне приказано.

- Вот как? И кем же, интересно знать?

- Акифом Алиевым, первым замом начальника.

Абоев побагровел:

- Послушай девочка, что я тебе скажу. Ты получишь сотню зеленых, если оставишь меня в покое и забудешь про этот самый ордер! Или хотя бы дашь мне прежде поговорить с Акифом.

Нонна заколебалась. Судя по всему, Абоев кому-то исправно платил, потому и чувствовал себя в полной безопасности, и вдруг эта красотка с пистолетом вздумала содрать с него побольше.

Целая сотня, подумать только! Даже вообразить невозможно, что можно накупить, имея в кармане такую кучу денег! Но как остановиться, раз уж взял в первый раз? Сможет ли она потом уважать себя?

- Прошу прощения, - наконец пробормотала она. - Но у меня приказ...

Абоев в ярости выпустил густую табачную струю прямехонько на еще горячую плиту.

- Тогда делай свое дело и будь проклята! Только время зря потратишь, дуреха!

Вздохнув, Нонна принялась за дело. Продырявив бочонки один за другим, она принялась за печку. Потом с размаху вонзила топор в бочку с готовым виски, и еще горячая струя вырвалась наружу, сразу промочив ей брюки. Закончив, она отшвырнула в сторону бутыли, и те, стукнувшись друг о друга, с жалобным звоном разбились.

- А теперь ступай вперед, - приказал она Абоеву. - И без фокусов!

- Можно подумать, я не знаю! - огрызнулся Абоев. - Тоже мне большое дело! Сварить немножко водочки, чтобы каждый, кто хочет, мог промочить себе глотку!

Они уселись в машину, и Нонна, развернувшись, поехала той же дорогой назад в город. Она вдруг с удивлением сообразила, что уже вечер. Неудержимо надвигалась ночь. Судя по всему, пока она возилась с подпольной винокурней, прошло немало времени.., во всяком случае, куда больше, чем она думала. Кваквы и вороны уже устраивались на ночь в своих гнездах.

Рафа Цыбин все еще возился на лужайке, копаясь в моторе своего трейлера. Но сколько Нонна ни оглядывалась, рыжеволосой девчушки нигде не было видно.

Выстрелы, на этот раз их было три, прогремели один за другим. Стреляли из зарослей кустов, в ста метрах от того места, где на лужайке копошился Цыбин. Одна из пуль пробила ветровое стекло. Две другие, оцарапав Нонне подбородок, - с визгом унеслись сквозь открытое в машине заднее окошко.

Боря Абоев скорчился в три погибели, стараясь вжаться в сиденье как можно глубже.

- Поехали, ради Бога!