Убить демиурга!

— Ты видишь? — выдохнула Гилиана и тут же, взяв себя в руки, исправилась, потребовав подробностей: — Что ты видишь?

— Цветные потоки и искры. Они везде, а больше всего на тебе, Ана. Очень красиво! — откровенно восхитилась девушка и, чуть нахмурившись, спросила:

— Только почему-то еще самые сильные ручьи тянутся к альсорам, а они ведь не должны владеть силой до принятия титула Владыки. И еще на мне тоже, — ладонь Ники накрыла подвеску, — блестит ставший волшебным амулет. Это ты так захотела?

Единственным логическим объяснением у писательницы Соколовой было это. Вероника вообще всегда старалась скрупулезно обдумывать устройство нафантазированного мира, продумывать до тех пор, пока тот не начинал казаться ей живым. И когда наступал этот восхитительный момент, тогда все-все становилось просто, понятно и разумно. Мир обретал краски, грани и звуки, а герои самостоятельность.

Ну конечно, разумность была категорией субъективной и измеряемой лишь странной писательской волей, фантазией и желанием. Соколова никогда не лепила историй, героев и события хаотически, так сказать «от балды». Почему-то Нике было неприятно, если на страницах книги никак не хотел приживаться зверек с диковинным именем «обоснуй».

И вот сейчас, исходя из логики нафантазированного мира Альрахана, девушка никак не могла допустить иной возможности странного распределения магических потоков. Если все в воле Аны, то и это, творящееся с ее подвеской и с альсорами — тоже. Единственное, во что могла поверить Ника, оправдывая удивление Владычицы, так это в то, что желание Гилианы было подсознательным. Она могла захотеть поделиться силой с детьми и дать защиту терронке, которую привели с собой сыновья. Наверное, Ана даже немного беспокоилась, когда заинтересовавшая ее девушка не прошла порталом вместе с троими посланными за ней альсорами. Нет, речь о привязанности, возникшей на расстоянии, не шла, скорее Владычица могла пожелать сохранности живого ценного объекта, к переправке которого уже были приложены немалые усилия.

— Я? — вот теперь призадумалась, покусывая нижнюю губку, сама Гилиана.

Она ведь тоже считала себя практически всемогущей в пределах Альрахана, как до того был ее отец, а до него ее бабушка, а до нее иные знаменитые предки. Но одновременно с этим неоспоримым фактом Ана совершенно четко понимала: она не отдавала никаких повелений магической силе. Никаких от слова вообще!

Девушка видела магию Альрахана, но Ника была его Видящей, одевидно, в этом и крылся секрет особого зрения. Но ни ей, ни альсорам Ана магию не посылала и сейчас медленно качала головой в знак отрицания.

— Нет? — очень искренне, притворяться так было не по силам и самой искушенной лгунье, удивилась Ника. — Тогда почему все это случилось?

Дорассуждать, дофилостофствовать, подогадываться собеседницам не дали. Внизу лестницы, там, где почти тихо переругивались альсоры, раздался оглушительный грохот, и разверзлась бездна. Небольшая, можно даже сказать, компактная, точно там, где «бил копытом» и искрил, как сварочный аппарат, Инзор. И сейчас сам Искра завис над провалом, в который с шумом осыпались камни, спеленатый крыльями-лентами Пепла. Братья и Дарет осторожно пятились от разрушенного участка лестницы.

Прекрасная Владычица захлопнула приоткрытый ротик, потом глубоко выдохнула, втянула в себя воздуха на максимум объема легких и процедила нечто, что Ника просто не поняла. А ведь девушка понимала альраханский, как родной.

Хоть Гилиану терронка не поняла, зато поняла, что ей только что продемонстрировали великолепный образчик сугубо местного идиоматического выражения. Для его адекватного восприятия следовало не просто переключить в голове тумблер с «язык русский» на «альраханский», еще до некоторой степени следовало альраханкой быть. У Ники же в черепушке не так «подсоединялись проводки», и девушка натурально зависла. Компьютеру понадобилась бы перезагрузка, а Вероника только отчаянно потрясла головой, поморгала и осторожно двинулась следом за слетающей по ступеням Владычицей. Вдруг Гилиане понадобится помощь?

Повелительница всея Альрахана тем временем подлетела к точке развала, и голос ее взвился над лестницей и садом:

— Что вы творите?

— Ничего, мама, — дисциплинированным хором отозвались альсоры.

Даже голос Пепла, вытягивающего Искру из провала на своем горбу, то есть крыльях, звучал совершенно невозмутимо. Дарет глубокомысленно промолчал. Если у наемника и было иное мнение, отличное от большинства, ЧТО именно творится, он все равно не понимал, а потому предпочел держать язык за зубами.

— Ничего? — рыкнула Ана, затормозив аккурат у края провала, бережно прихваченная под руку галантным Глеану. Камешки, вылетевшие из-под туфелек, с мягким шуршанием сорвались вниз. Оттуда не донеслось ни звука. Владычица наклонилась, глянула в расщелину без дна и почти мирно согласилась:

— Ничего.