Убить демиурга!

Ника живо представила пузатого важного чиновника, пытающегося короткими перебежками и дикими скачками пробраться по битому, как после бомбежки тротуару той же Заречной улицы, где даже в жару не просыхали особо глубокие лужи, а пласты грязи высились заградительными бастионами, и захихикала. Богатое воображение сослужило добрую службу. Настроение ощутимо улучшилось.

В дверь районного архива, притулившегося в третьем подъезде некогда красивого, а ныне среднеобшарпанного здания из красного кирпича, времен сталинской постройки, Ника вошла с улыбкой на губах. Увидев красное пальто на вешалке у входа, радостно закричала:

— Доброе утро, Марина Владимировна!

Ее единственная коллега и напарница откликнулась со второго этажа богатым, почти оперным сопрано:

— Здравствуй, Ника! Чай будешь?

— Буду! Только лучше кофе! — ответила Ника.

Бросив на вешалку свой черный с золотым позументом плащ, она шустро сменила оттоптанные ретивыми пассажирами маршрутки до серого колера черные ботильоны на туфли. Обмахнула пыльных бедняжек щеткой, и птичкой взлетела по крутой деревянной лестнице наверх в скромный кабинет. Шкаф со скрипучими дверцами, маленькая тумбочка с чайником, три стола, четыре стула (один качается), два компьютера, один принтер и кактус-великан на широком подоконнике составляли все содержимое помещения.

Марина Владимировна — все еще очень красивая крупная женщина с зачесанными в стильный пучок пышными каштановыми волосами, массивными очками в роговой оправе и природным нежным румянцем во всю щеку доброжелательно улыбнулась, приветствуя Нику.

Чмокнув коллегу, которая по возрасту годилась ей в матери, а временами вела себя как вторая родительница, в щеку, девушка на минутку юркнула в крохотный санузел, помыть руки, и снова вернулась в кабинет. Марина Владимировна, повесив на спинку стула цветастый палантин, чтоб не мешался, наливала себе чай и привычно ворчала:

— Кофе… Фе! Разве ж это кофе? Опять свою отраву из пакетиков глушить будешь!

— Отрава из пакетиков — это кокаин, — хихикнула Ника, вытаскивая из шкафа фиолетовую кружку. — А я просто люблю кофе со сливками и нажористыми ароматизаторами. Вот сейчас буду по-ирландски!

— Ох, Ника, язву заработаешь ты на своих кофейках! — цокнула языком Марина Владимировна, но полномасштабной нотации не развернула. Что толку? Все равно Соколова со всеми доводами согласится, да только поступать будет по-своему.

— А я их чем-нибудь вредным заем и минус на минус даст плюс, — рассмеялась девушка, вытаскивая из шкафа пакет со вчерашними коврижками, все еще мягкими и источающими умопомрачительный аромат. Принюхавшись, Ника с чувством констатировала: — Здорово, что архив Райпищеторга у нас хранится, а парикмахерский в Привокзальном!

Коврижки были подарком благодарной кондитерши предпенсионного возраста, получившей вожделенные справки не за четыре регламентированные недели, а в два дня. Взяток деньгами архивные работники не брали в принципе и сильно обижались при попытке дачи «барашка в бумажке». Но поскольку работали не по бюрократическим канонам: одна справка — один месяц срока, то благодарные клиенты сами осыпали расторопных дам шоколадками, конфетами и, конечно, изобилием пирожков и пирожных. Ведь очень многие из тех, кто лет тридцать назад начинал карьеру в кафе и ресторанах Райпищеторга, так и оставались на сем хлебном поприще до самой пенсии.

Словом, аппетитная сдоба в шкафу у архивариусов не переводилась. Ее и выставили на стол к чаю и кофе, устраивая маленький перекус перед началом рабочего и особо трудного, потому как приемного, дня.

Вообще-то, если верить вывеске и данным районного справочника, архив принимал посетителей по вторникам и пятницам с десяти до шестнадцати с перерывом на обед с двенадцати до часу дня. Только кто ж в России верит расписаниям или, тем паче, следует им? Вот то-то же! Люди в архив шли косяком с понедельника по пятницу в любое время дня и, возможно, ночи. Впрочем, темную половину суток Ника и Марина Владимировна проводили дома, потому о численности отважных посетителей, не признающих правил, не ведали.

— Как твоя книжка, отправила в издательство? — прихлебывая чай, спросила Власова.

— Ага, уже сегодня утром уведомление о получении текста пришло. Если в печать возьмут, значит, на следующей недельке можно контракт ждать, — радостно ответила Ника, жмурясь от удовольствия и отщипывая от сдобы крохотный кусочек. Кофе, пирожное, любимая работа и хорошая компания — разве нужно что-то еще для удачного начала дня?

— Когда издадут, подаришь с автографом?

— Конечно! Еще и посвящение напишу! Самой лучшей из коллег! — кивнула девушка и в свою очередь, не столько для проформы, сколько с настоящим интересом к заботам старшей подруги, поинтересовалась:

— А как у вас выходные прошли? Сапоги Кате купили?

— Купили, на проспекте все обувные облазили, — вздохнула Марина Владимировна, но было видно, что поход по магазинам был ей, как истинной женщине, в удовольствие. — Перемерили пар тридцать!