Убить, чтобы воскреснуть

Стольник опять сильно толкнул Германа вперед. Рядом влипли в стену Агапов и Регина Теофиловна. Стольник, выглядевший нелепо и жутко в одном исподнем, но с пистолетом в руках, обежал всех взглядом, будто искал кого-то; Герман, словно впервые, увидел на его шее татуировку: паук ползет к уху. Его передернуло.

Стольник, нахмурясь, метнулся в дверь палаты.

Раздался крик. Стольник появился, волоча за собой женщину; сильно толкнул — она упала бы, не подхвати ее Герман.

Эта была, очевидно, та самая девушка из благотворительного фонда. Она уже успела одеться, Герман вдруг, с неожиданно проснувшейся остротой ощущений, почувствовал ладонью мягкость ее кашемирового джемпера. Это было нелепо, ненужно, не отсюда, и он тотчас забыл об этом. Выпрямился у стены, поддерживая прильнувшую к нему девушку.

Бирюк поднял автомат…

«Неужели прямо сейчас расстреляют — и все?..»

Черные злые глаза встретились со взглядом Германа, сузились; Бирюк опустил автомат.

— Вы заложники, — негромко сказал Стольник. — В кино видели? Будете сидеть здесь, пока Китаев и его придурки не выполнят наших условий. Начнете ерепениться — мы над вами всяко извращаться станем. — Он хмыкнул, словно хотел обратить свои слова в шутку. И опять обежал рысьим взглядом стоящих у стены: — А где еще двое?

Заключенный, который тащил Агапова, зло ощерясь, открыл четвертую палату, вытолкал оттуда полусонных, ничего не соображающих Антона и Макса, держа их за загривки, как нашкодивших котят:

— Смотрите, чего нашел!

— А, да это же свои, — обрадовался Стольник. — Ну что, сявки, способны понять, хрен из хрен?

Антон мелко закивал, Макс тоже слабо зашевелил головой.

— Кто не с нами, тот против нас, — усмехнулся Стольник. — Вас к стеночке прислонить или желаете на вертолете покататься? Надоело небось тут ежиков пасти, охота погулять?

Макс отпрянул с выражением равнозначного ужаса перед обеими перспективами.

— А куда лететь? — хрипло спросил Антон, увернувшись с пути еще двух заключенных, которые выскочили из кабинета Германа и разбежались по палатам, повинуясь приказу Бирюка: «Блокируйте окна! Завалите кроватями!»

Поднялся грохот. Стольник поморщился:

— Дергать отсюда решили те, кому обрыдло срока мотать. Вы еще молодые, можете свои восемь или сколько там потерпеть, а нам с Бирюком и Вахой нету интереса тут до смерти досиживать. Ребятки тоже гульнуть решили по Кавказским горам, так что — решайтесь.

Герман поглядел на Ваху. Он не помнил фамилии этого человека с лицом, словно бы высеченным из грубого серого камня. Вроде бы он чеченец, вспомнилось сейчас, когда услышал про кавказские горы. Ну, с адресом побега все ясно: эта территория в наше время похлеще какого-нибудь махновского Гуляй-поля! Но вертолет… Сколько может лететь вертолет? Три, пять часов? Сомнительно. Наверное, обдуман пункт посадки, где-то ждет подстава.

Он не метался мыслями: да как же это могло случиться, да каким образом? Как бы оно ни случилось, судя по слаженности действий и вооружению захватчиков, все было обдумано заранее. И очень тщательно. И можно не сомневаться: присутствовала устойчивая связь с волей.

Он нахмурился, ловя обрывок какой-то догадки, родившейся как ответ на вопрос: почему те двое урок выскочили из его кабинета вооруженными?..

— Ладно, короче, — взмахнул пистолетом Стольник. — Детали после. Не крути так громко колесиками, лепило, девчонка потом все тебе расскажет, как машинки с пушками сюда доставили. Христос воскрес! — хихикнул он, поворачиваясь к Вахе. — Или Аллах акбар? Воистину акбар!

Девушка резко вздрогнула под рукой Германа. Он покосился — и встретил полный ужаса и изумления взгляд.

— Я ничего не понимаю, — сказала тихо. — Он что, хочет сказать — мы привезли сюда оружие? Чепуха какая.

— Так это ты… со своими куличами! — захлебнулась криком Регина Теофиловна.

Ваша повел стволом — она умолкла, будто подавилась.

Девушка закрыла лицо руками.

— Не переживай, — отечески сказал Стольник. — Это мужские игры. Вас не обыскивали, конечно? И коробки не проверили? Ну да, кому это на хрен надо среди ночи да когда такой батончик своими сиськами груз прикрывает.

— Это… шофер? — с запинкой спросила девушка.

— Да уж не этот ваш… смиренный инокпланетянинпод рясой приволок! — хохотнул Стольник. — А лихо все проделано, да? Разлила-ась Волга широко!.. — дурашливо заорал он вдруг и резко оборвал песню: — Ладно, кончили базар. Вы, двое, быстро решили: куда — к стенке или с нами?

— С вами, — выпалил Антон, дергая Макса за руку, — конечно!

— Лады. Тогда наденьте штаны, а то стоите, как два грызуна-детсадника. Да и сам оденусь, холодрыга.

Он вернулся в палату.

— Пошли, — взмахнул оружием Ваха. — Все сюда!

Бирюк отталкивал заложников от стенки, гнал в процедурную.

Герман оглянулся:

— Афганец, погоди. Что с Севастьяновым?

Тот молча передернул плечами:

— Да брось ты, доктор. Кому надо умереть — тот умер.

— Убили его? Да вы совсем, что ли?.. Сами себя гробите!

Не обращая внимания на Бирюка, Герман нагнулся, нажал пальцами пониже левого уха охранника и не сдержал облегченного вздоха, ощутив слабое биение пульса: — Он жив!